— Нет, но это-то случиться.
— Это глупо. — Я чувствовала, как сжимается моя челюсть. — Кому какая разница, если полукровки и чистокровные будут вместе.
Калеб округлил глаза.
— Таково правило, Алекс. Ты знаешь это.
Я скрестила руки, не понимая, почему я так решительно настроена. Так было уже вечность, но это казалось несправедливостью.
— Это неправильно, Калеб. Келия станет рабом только потому, что она стала жить с чистокровным.
Он замолчал на мгновение, вглядываясь в меня.
— Твоя реакция, не связана ли с тем, что твой новый личный тренер оказался чистокровным, на которого все девки пускают слюни?
Я изменилась в лице.
— Абсолютно нет, ты с ума сошел? Он собирается убить меня. — Я остановилась, опускаясь на подушку. — Я думаю, у него именно такие планы.
— Все равно.
Вытянув ноги, я посмотрела на него.
— Ты забываешь, что я три года провела там, в нормальном мире, где чистокровки и полукровки даже не существуют. Никто не проверяет родословную прежде, чем пойти с ним.
Он пристально смотрел на меня в течение нескольких минут.
— На что это было похоже?
— На что ЭТО было похоже?
Калеб заерзал на краешке стула.
— Быть там, вдали от всех...
— О.
Я оперлась на локти. Большинство полукровок понятия не имеют, что это такое.
Уверена, они смешивались в мире - смешение ключевое слово, но они не были частью всего этого. Не были чистокровными.
Для нас смертная жизнь казалась жестокой, где даймоны не были самым страшным, о чем людям нужно беспокоиться.
Да, у нас психов тоже полно. Ребята, которые не знают слово «нет», и люди, которые делали все, чтобы получить все, что пожелают. Но это не так, как в смертном мире, и я не уверена, хорошо это или плохо.
— Ладно, это другое. Там много людей и они разные. Я смешалась с ними. — Калеб слушал с волнением, пока я пыталась объяснить, какого это быть там. — Всякий раз, когда мы перемещались, мама принуждала меня посещать местную систему школьного обучения.
Калеб интересовался смертной школьной системой, ведь это было по-другому, не так как в Ковенанте. Здесь мы проводили большую часть наших дней в боях. В мире смертных, я проводила большую часть своих уроков, глядя на доску.
Любопытство о внешнем мире не предвещало ничего хорошего. Обычно это только создает мысли о побеге. Нам с мамой больше повезло, чем тем, которые рискнули. Ковенант всегда находили людей, которые пытались жить в том мире.
Только нас нашли слишком поздно.
Калеб наклонил голову набок, смотря на меня.
— Каково это вернулась сюда?
Я снова легла, уставившись в потолок.
— Хорошо.
— Серьезно? — Он встал. — Потому что ты прошла через многое.
— Да, я в порядке.
Калеб присел, практически толкнув меня.
— Ай.
— Алекс, дерьмо, случившееся с тобой, тревожит тебя. Это беспокоит меня.
Я открыла глаза.
— Калеб, я ценю твое беспокойство, но ты почти сидишь на мне.
Он передвинулся, но остался около меня.
— Ты собираешься поговорить со мной об этом?
— Послушай. Я в порядке. И нечего беспокоиться обо мне. — С усилием открыв глаза, я обнаружила, что он, как и следовало ожидать, наблюдает за мной. — Хорошо. Это тревожит меня. Счастлив?
— Конечно, нет.
Единственная вещь, о которой я не хотела говорить, это то, что я чувствовала. Черт, я даже не думаю о том, что чувствую. Но не похоже, что Калеб отстанет в ближайшее время.
— Я... стараюсь не думать об этом. Так лучше.
Он нахмурился.
— В самом деле? Я пытался использовать базовую психологию на тебе, а это, наверное, не хорошо, что ты не думаешь об этом?
Я застонала.
— Я ненавижу весь этот лепет, так что, пожалуйста, не начинай.
— Алекс?
Я села, не обращая внимания на боль в спине, оттолкнула его с дивана. Он не упал.
— Что ты хочешь сказать мне? Что я потеряла маму? Да. Я потеряла ее. Что это полностью впиталось, увидев ее осушенную даймоном. Да, это так. Бороться с даймоном и думать, что умереть было бы весело. Нет. Это не весело. Это просто гребаная задница.
Он кивнул, приняв мои маленькие громкие слова.
— Ты смогла похоронить ее?
— Что за идиотские вопросы, Калеб. — Я отодвинула назад волосы, которые выбились из моего конского хвоста. — Нет. После того, как я убила демона, там был еще один. Я сбежала.
Его лицо побледнело.
— Кто-нибудь вернулся за ее телом?
Я поежилась.
— Не знаю. Я не спрашивала.
Казалось, он размышляет об этом.
