Весь этот мир за порогом, этот… этот прямоугольный дверной проем… Все это было для меня как-то слишком. Слишком опасно. Хотела бы я вам сказать, что отчаянно боролась сама с собой, что приложила все усилия, чтобы переступить порог и оказаться во дворе. Но я не боролась. Сразу поняла, что ничего не получится. Я закрыла дверь и с тех пор ее не открывала. Теперь открываю только парадную и только гостям.

– Она даже к почтовому ящику руку не высовывает! – добавила Пуся.

– Даже и этого не делаю, – подтвердила Бетти Лу. – Почту мне приносит Пуся. На крыльце стоит стул, она на него взбирается и достает письма. А продукты мне привозят на дом.

– И пончики тоже! – выпалила Пуся.

– И пончики, – отозвалась Бетти Лу. – Их приносит от «Марджи» девочка по имени Эльвина, по понедельникам.

Пуся нахмурилась.

– Терпеть не могу Эльвину.

Нахмурилась и Бетти Лу.

– Не будь злюкой.

– Эльвина – бука. И мрачная.

Хозяйка рассмеялась:

– Это правда. Но она обеспечивает тебя пончиками, верно? Оставляет их на крыльце, а Пуся заносит внутрь вместе с почтой.

– Ого, – сказала я, – у вас налажена система.

Бетти Лу кивнула и грустно улыбнулась.

– Вот именно «ого». Приходится же как-то управляться. Я еще не говорила Пусе, но на днях я секунд десять даже из спальни боялась выйти. – Она оглядела комнату. – Боже мой, ну и ну. Трястись от страха в собственном доме. Со мной становится все труднее.

– Эй! – пискнула девочка. – Это со мной становится все труднее. Так сказала мама.

– Пуся уже рассказала вам, что я в разводе?

– Боюсь, что да.

– Своего бывшего сурпуга она называет Нос-Шишкой!

– Мистер Нос-Шишкой, – поправила Бетти Лу.

Это замечание всех нас снова рассмешило. Так мы и смеялись до тех пор, пока в дверь не постучала миссис Прингл, пришедшая за Пусей.

Возвращаясь домой на велосипеде, я думала о двоих людях – о женщине, которая не может заставить себя выйти из дома, и о мужчине с кладбища, который не может заставить себя вернуться домой.

6 февраля

Снег.

Целые сугробы. Мне – по колено. Пусе – по уши. Мы слепили снеговика, и я достала из кармана Корицу, чтобы она на него полюбовалась. Посадила ее на плечо. Чихнула. И случайно стряхнула в этот момент крыску. Мы посмотрели вниз – а там ничего, кроме маленького отверстия в снегу. Корица! Мы в четыре руки принялись лихорадочно копать. Нашли. Она замерзла. Вся дрожала. Даже хвостик посинел. Мы стали согревать ее теплым дыханием, растирать и целовать. Только когда Корица поцеловала нас в ответ, стало ясно, что все окончится хорошо. Хотя крошечный язычок был еще холодным.

14 февраля18 февраля

Знаешь, что сегодня за день, Лео? День нашего первого поцелуя. Через четыре дня после праздника святого Валентина. Ровно год назад. Рядом с моим домом. Повозка счастья наполнилась. Счастье настолько наполнило мое сердце, что там ничему больше не оставалось места.

Сегодня я вынула еще один камешек из повозки. Осталось четыре.

22 февраля

Цель похода – «У Марджи».

Маленькая пончиковая «У Марджи». Она расположена на Бридж-стрит, между пиццерией «Ди-Лайт» и туристическим агентством «Четыре ветра». На вывеске надпись: «Лучшие пончики в мире!»

Я зашла туда пообедать. Съела два пончика – с шоколадной пудрой и простой, на сметане. В зале – четыре места за стойкой и один маленький столик. Я села за него и наблюдала за посетителями. Как они входят, выходят… Сидела долго. Марджи сказала, что не имеет ничего против, она любит компанию. Марджи – пухленькая, как ее пирожные с кремом. На голове – будто взрыв обесцвеченных волос. Любит поболтать. Она болтала с каждым клиентом. Со мной – вообще не переставая. К двум часам пополудни я уже знала, что зимой Марджи не бреет волосы под мышками, что от фасоли у нее метеоризма нет, а вот от турецкого гороха есть и что самое большое удовольствие, какое только возможно, она получает от массажа ступней.

Удивительно, сколько людей, оказывается, обедают пончиками. Ни одно из четырех мест за стойкой ни разу не пустовало. Марджи умудряется помещать пончики туда, куда раньше никому и никогда в голову не приходило. Хотите на обед куриного супа? Пожалуйста, откройте банку с готовым продуктом и ешьте. Но если вам угодно супа с пончиками, то это только у Марджи. Еще у нее имеется пончиковая запеканка, сэндвич из пончиков, а в разработке у нее, как Марджи говорит, рецепт пончикового пирога.

Я уже начала писать стихотворение под названием «Пончичный суп», когда вдруг услышала будто удар. Дверь распахнулась, и на середину закусочной вбежала девочка. Тяжело дыша, с покрасневшим лицом, она присела на корточки лицом ко входу и закричала на троих парней, которые стояли на тротуаре:

– Бе-бе-бе-бе-бе!

Те орали в ответ:

– Уродина! Тебя все ненавидят! Шлюха! Тебе капец!

Марджи громко захлопала в ладоши:

– А ну убирайтесь!

Мальчишки отправились восвояси.

Оказалось, девочка здесь работает. Без оформления. Для официальной работы она еще слишком мала. Ей одиннадцать. Платят ей пончиками. Приходит после школы. Подметает, вытирает пыль, складывает мусор в мешки, мешает на кухне кондитеру Сэму.

И с веником в руках она скоро подошла ко мне. Остановилась, смотрит.

– Ты ничего не ешь?

– Уже нет, – ответила я.

– Тогда уходи, – сказала девочка. – Здесь нельзя просто так сидеть. Надо обязательно что-то заказывать. У нас коммерческое предприятие, а не Армия спасения.

– А я и не бродяжка, – говорю.

– Тогда заказывай что-нибудь.

Ну, я и заказала еще один пончик с шоколадной пудрой, просто чтобы ссоры не затевать.

Девочка, подметая, удалилась, но через минуту вернулась.

– Что ты пишешь?

– Стихотворение, – призналась я.

– О чем?

– О пончиках. А может, о тебе.

Она ухмыльнулась:

– Ну да, конечно.

Я подумала, что в ее коротких, спутанных и жестких, как сорная трава, волосах с удовольствием свила бы себе гнездышко Корица. На ней была футболка в красно-синюю полоску, и на шее на черном шнурке висел кулон – желтый пластмассовый Винни-Пух.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Старгерл.

Девочка разинула рот:

– Старгерл? Что это за имя?

– Я сама его себе выбрала.

Она усмехнулась.

– Имя себе не выбирают.

– А я выбрала.

Девочка стояла передо мной, часто моргая. Веник застыл в ее руках.

– А тебя как зовут? – спросила я.

– Я ненавижу свое имя.

– Уверена, мне оно понравится.

– Эльвина.

– Клевое, – похвалила я. – Необычное такое. Как в старину.

– Ага, подошло бы для названия вида пончиков.

– Эльвина… – повторила я, припоминая. – Это ты каждую неделю относишь пончики Бетти Лу Ферн?

Она сверкнула на меня глазами:

– Ну, если и я, дальше что? Что не так?

Я пожала плечами:

– Да ничего, просто спросила.

Эльвина указала пальцем на мой блокнот:

– Что, твой стих и правда обо мне?

– Возможно. Я еще не решила. Вот сижу и прикидываю, достаточно ли ты для этого интересная. – Я скосила на нее взгляд. – А сама ты как думаешь?

– Я скучная.

– Скучных людей не бывает, – рассмеялась я.

– И я воняю.

Снова расхохотавшись, я взяла ее за руку и понюхала:

– По-моему, нормальный запах.

– И я уродина.

– Вовсе нет. Не слушай этих мальчишек.

– Ненавижу мальчишек. – Девочка подняла