Из машины доносится грубая, агрессивная музыка, заглушая успокаивающие звуки фестиваля, захватывая все воздушное пространство. На земле, прислонившись спиной к гаражу, сидит еще одна девушка, в мешковатых штанах и пуховике. Одета по-зимнему, хотя сейчас июнь, прихлебывает пиво из банки и затягивается косяком. Рядом стоят два парня, лицом к стене, склонившись над чем-то. Один высокий и тощий, как героинщик, в растянутых трениках и мешковатом жилете. Второй, с крысиными хвостиками на затылке, пониже и выглядит более упитанным, на нем свисающие драные джинсы и заляпанная грязью и краской куртка. Вся картина предстает передо мной целиком. Так вот куда ходят оторваться в славном торговом городишке Мортоне-на-Тренте.
Не останавливайся. Не глазей на них. Иди своей дорогой, но не беги. Просто смотри вперед и иди ровным шагом.
Когда я подхожу к гаражу, сидящая на земле девица грубо окликает парней, и они оборачиваются. Их взгляды мгновенно устремляются к моему телефону, как мухи к меду. Я все еще, как дура, держу его в руке, чтобы смотреть на карту, и теперь уже слишком поздно его прятать. Тот парень, что пониже, остается на месте, съежившись в тени и отвернувшись к стене, но второй, пошатываясь, подходит ближе.
– Эй! – окликает он. – Эй! Ты! Ты чего здесь?
Он останавливается передо мной, загораживая дорогу, и кивает бритой головой, уперев в бока тощие руки.
– Потерялась? – усмехается девица в пуховике, потом встает и тоже подходит.
Во рту у меня становится сухо, коленки начинают дрожать. Я делаю шаг вправо, но парень снова преграждает мне дорогу, тогда я шагаю влево, и он повторяет за мной. На другую сторону улицы не перейти, мешает машина, а разворачиваться и бежать бессмысленно. Я на каблуках, в которых хожу на работу, и он, хоть и наркоман, в два счета меня догонит. К тому же есть еще эта пьяная девица и второй, жмущийся к стене, парень, не говоря уж о распростертой девице в шлепанцах и о том, кто с ней в машине. У меня ни единого шанса.
Парень протягивает руку:
– Давай по-хорошему.
Я знаю, что надо просто отдать ему все. Телефон, сумочку, кошелек с кредитками, 50 фунтами и, самое главное, бесценной фотографией, которую я никогда не смогу заменить. Голос у меня в голове умоляет: «Не возражай, не сопротивляйся, просто дай ему все, что он хочет». Но я не могу. Я просто не могу.
– Это дерьмо того не стоит, – произносит из тени второй парень. – Она видела твое лицо, дебил.
Я пошатываюсь, как будто от удара под дых.
Этот голос.
Я бы узнала его где угодно.
Но это не может быть он. Невозможно. Мой мозг, наверное, обманывает меня. Стрессовая ситуация оживила в памяти прошлое, и оно смешалось с настоящим. Совпадение, только и всего. Это никак не может быть он.
– Сейчас же фестиваль, – продолжает голос. – Повсюду гребаные легавые.
Я должна быть напугана, но забываю про страх. Та же легкая хрипотца. Те же интонации. Неспешный ритм. Я всматриваюсь в тень, но мне удается разглядеть лишь его затылок. Нет… волосы слишком длинные, и он ни за что не стал бы ходить с такой грязной головой. И в такой отвратительной одежде. Это не может быть он. Он никогда бы так не опустился.
Втянув щеки, я набираю достаточно слюны, чтобы выдавить:
– Мне не нужны неприятности. Просто отпустите меня, и, обещаю, я не пойду в полицию.
Снова раздается знакомый голос:
– Пусти ее, чувак.
Бритоголовый неохотно отступает в сторону:
– Ладно, проваливай. Пошла.
Я прохожу мимо него с высоко поднятой головой. Иду ровным шагом, хотя меня так и подмывает сбросить туфли и рвануть.
Никто меня не преследует. Когда я отхожу на достаточное расстояние от гаража, музыка в машине стихает, и звуки концерта снова становятся слышны. Бум-бум, 1-2-3-4, 1-2-3-4. Я прохожу еще пару сотен метров, потом сворачиваю за угол.
Мир вокруг возвращается в норму. Я оставляю индустриальный район позади и перехожу через дорогу на светофоре. Слева от меня знакомый круговой перекресток, в центре которого – пестрая клумба, высаженная к конкурсу на лучший городок в Великобритании. Слава богу, я всего лишь в половине километра от дома.
Я сворачиваю на Ашби-лэйн, поднимаюсь в гору, прохожу вдоль вереницы магазинчиков и наконец поворачиваю на третью улицу справа.
Моя квартира находится на первом этаже таунхауса в середине улицы. Это мрачный, плохо спланированный дом: мне приходится ютиться в двух узких комнатушках и крохотной ванной. Надо мной, вроде бы, никто не живет: по крайней мере, я никого не встречала и не слышала. Каждый день приходят письма, адресованные десятку разных людей, – их я складываю у лестницы.
Два месяца назад, когда я сюда въехала, на двери был всего один хлипкий замок. Я поставила еще один, покрепче, и вдобавок к нему две щеколды. Теперь я запираюсь на все замки и засовы и задергиваю шторы на всех окнах. Мой желудок сейчас не в состоянии принимать пищу, поэтому я завариваю себе мятный чай и беру кружку в постель.
Чудом пронесло. Если бы второй парень промолчал, кто знает, что случилось бы. Я вытаскиваю из кошелька фотографию и целую ее. Потом кладу под подушку. Больше не буду брать ее с собой на работу, чтобы украдкой взглянуть в туалетной кабинке во время обеденного перерыва. Пусть с этого момента обитает здесь, в безопасности.
В голове все еще звучит голос моего заступника. Я мысленно сверяю модуляции с теми, что хранятся в моей памяти. Действительно ли они совпадают или мне просто почудилось? Если подумать, парень с улицы выглядел более худым, это был наркоман, бездомный. Если бы только я смогла разглядеть его лицо, это успокоило бы мои страхи.
Помог ли он мне по доброте душевной или тоже меня узнал? Может быть, ему уже известно, что я здесь, и он намеренно меня разыскивает. Я сердито отбрасываю эту мысль. «Не выдумывай. Это просто глупо». Никто не знает, где я. Между мной и тем местом, где все произошло, больше трехсот километров. К тому же, если бы это действительно был он и он действительно узнал меня, он бы стал подзуживать приятеля, а не спасать мою шкуру.
Так что это был не он, о’кей? Я со стуком ставлю кружку на прикроватный столик и беру книжку, которую читаю перед сном, но мои пальцы, переворачивая страницу, замирают.
А если все-таки он?
Глава 2
ТогдаНаташаЯ всегда знала, что он разговаривает с ней, даже если не слышала мелодии, которую он поставил на ее звонки. Это было видно по тому, как он прижимал к щеке телефон, приглушая голос, чтобы мне не пришлось слушать.