Растягивается мучительная тишина. Мы не смирились, что никому из нас этого не предложили.
– Хорошо, – уступает Лорен. – Я понимаю насчет ее сестры. Наверное. Но зачем они делают частью шоу ее племянницу?
– А теперь ты задаешь правильный вопрос, – говорю я. На стол ставят корзинку с хлебом, и все по привычке тянутся за куском, словно мы дистанционно управляемые боты по антикрасоте, питающиеся от аккумулятора. Третье правило Охотниц за целями: мы едим углеводы. Мы освобождены от диет и делаем упражнения ради здоровья, а не чтобы сбросить вес. Даже если изводишь себя голодом между съемками, как Лорен, или страдаешь орторексией, как Джен, на камеру нужно лопать за обе щеки (или не только на камеру, если ты Бретт и не стесняешься своих слоновьих бедер). Джесси думает, мы повидали чересчур много среднестатистических белокожих женщин, устраивающих охоту в Инстаграме на чай для похудения. Женщины скучны, если они не едят.
– Племянница темнокожая, – говорю я.
У Лорен отвисла челюсть.
– Сестра темнокожая?
Я качаю головой с набитым ртом.
– Тогда что? Племянницу удочерили?
Я снова качаю головой, потому что не могу объяснить, пока жую. В итоге я одна-единственная, кто взял хлеб. Джен и Лорен вспомнили, что их не окружают камеры, и сложили руки на коленях. Они ждут ответа.
– Ради всего святого, не вынуждай меня угадывать!
Я проглатываю еду и рассказываю, что знаю. Делюсь информацией, которую узнала от полевого продюсера, чьей зависимости от Net-a-Porter я бесстыдно потакаю каждое Рождество. В пятом сезоне шоу я больше не буду единственной представительницей цветной расы. Узнав это, я почувствовала себя беспомощной и поняла, что что-то нужно сделать. То, что сделает меня лучше и сильнее. Что сделает меня незаменимой. Однако помимо планов, которые уже в разработке, я больше ничего не могла придумать, поэтому позвонила Салли Хершбергер и в последнюю минуту записалась на выпрямление волос, хотя мои всегда в идеальном состоянии и выходить в свет мне не предстояло. Некоторые заедают свои чувства, другие включают поток горячего воздуха и причесываются круглой расческой. Я сидела в кожаном вращающемся кресле и, пока надо мной работал единственный свободный младший стилист, искала в Инстаграме Лайлу Кортни.
Конечно, я несколько раз встречалась с Лайлой Кортни. Тихой, высокой девочкой с курчавыми волосами, убранными в высокий пучок, которая меня совсем не впечатлила. Что в ней увидела Лиза? А Джесси? Я не нашла Лайлу Кортни в Инстаграме, поэтому попыталась найти ее маму. Просмотрела различные вариации имени Келли Кортни и наткнулась на одну, с названием SPOKE в никнейме и фотографией маленькой метиски в профиле. Прокручивая ее ленту, я словно дышала огненными муравьями. Келли и Лайла в реалити-шоу «Пляж», Келли и Лайла на выпускном в прошлом году, важное «объявление» Келли с девяносто шестью лайками, что надо подписаться на Лайлу на @souk_SPOKE, где она будет продавать коврики, керамическую посуду и одежду ручной работы имазигенскими женщинами, у которых благодаря SPOKE появилась возможность научиться чему-то новому и зарабатывать себе на жизнь. Быстрый поиск слова souk подсказал, что это «рынок» на берберском. Ужасный ник для Инстаграма, ничего броского в нем нет, но у меня все равно закружилась голова, когда я щелкнула на ссылку и увидела, что у Лайлы уже одиннадцать с лишним тысяч подписчиков и что практически каждая ее фотография, где она со своей афропрической демонстрирует товар, изобилует такими комментариями: «прекрасная девушка», «естественная красота», «@ICManagement вы ее видели???» Я посмотрела на свое отражение в куда более честном зеркале парикмахерской. Волосы гладкие и прямые, кончики слегка закручиваются – я почти двадцать лет ходила с такой прической. Даже после процедур по выпрямлению никто не называл меня прекрасной, когда мне было столько же, сколько Лайле, а я была такой. Куда более красивой, чем эта мышка.
Тогда почему я настроена воинственно? Как можно чувствовать угрозу от двенадцатилетней темнокожей девочки с природными кудрями? Многообразие – одно из основ нашего шоу. Но Джесси, властвующая императрица реалити-шоу, никогда не открыла бы эту дверь, если бы за ней не стояли деньги.
Рекламщики отчаянно хотят привлечь юных зрителей, и многообразие (или теперь это называется инклюзивностью? Вопрос получше: кому какое дело?) имеет огромное значение для поколения миллениума. Для нас, наверное, могу сказать я. Я с большой натяжкой вписывалась в это поколение, и отчасти это одна из причин, почему я считала, что не вернусь после последнего воссоединения. Никто не задерживается в шоу после тридцати четырех.
Джесси не открывала дверь для неосвещенных СМИ женщин, всего лишь оставляла щелочку. Достаточно для того, чтобы позволить нам с Бретт на короткое время проскочить внутрь. Добавь в шоу, где четыре-пять актеров, более одной лесбиянки, и оно становится лесбийским, более одной цветной женщины, и оно становится этническим, и рекламщики начинают беспокоиться, что оттолкнут зрителей. Это не многообразие, а токенизм, вот почему я словно получила удар под дых, когда узнала, что не только выбыла из гонки за место Хейли (мы все боремся за то, чтобы заменить уходящую Охотницу одной из наших подруг), но и что новая участница удовлетворяла требованию, которому до этого соответствовала лишь я. Представьте нас подвесками на браслете. Я – замок, Бретт – сердце, Джен – пуанта, а Лорен – божья коровка. Нам была нужна транссексуалка, а не еще один замок.
– Ты не злишься? – шипит Лорен и, потянувшись к своему бокалу, замечает, что он пуст. И тогда притворяется, будто на самом деле собиралась взять хлеб, отрывает небольшой кусочек и кидает его на свою тарелку. – На твоем месте я бы разозлилась.
Я испытываю прилив удивления. Я никогда не говорила Охотницам, что чувствую себя коробкой, которую приходится проверять Джесси, чтобы избежать свежевания, ведь Бретт очарована Джесси, ей не пожалуешься, а Лорен и Джен никогда не умели сопереживать. Джен попала в поле зрения продюсеров через свою маму, а Лорен вообще не должна была участвовать в шоу. Она из тех хичкоковских блондинок, и у ее семьи есть собственный герб. Но она отточила свой стиль хай-лоу, много пьет, громко говорит о сексе, и вы вряд ли найдете в городе хоть одну женщину, на экране телефона которой не висит ее приложение для знакомств. Ее зовут Лорен Банн, а зрители называют ее Лорен Фан, и это обеспечивало ей своего рода стабильность в шоу, как и ее готовность пойти на убийство по свистку Лизы. Она, милый наемный убийца нашего шоу, незаменима.
Но затем Лорен кудахчет: «Наверное, твоя подруга так расстроилась», – и я понимаю, что она говорила о злости