— Кон, я не спорю с тобой. Знаю, ты желаешь только добра, но… мехи?
К слову об эмоциональных реакциях. Я не могу воспринимать ничего даже отдалённого связанного с мехами, не вспоминая о том, что сделали гравианцы с Шаем. Они поступили так со многими нашими погибшими: забрали тела и воскресили с помощью технологий, чтобы те сражались за Гравию, таким образом они превращали наших друзей во врагов, в своих безмозглых рабов. Уничтожая всё человеческое, что в них было. И теперь, когда я вижу нечто подобное среди разработок Кона, по моему позвоночнику пробегает холодок. Я уже молчу про то, что он сам себя пытается подключить к этому.
— Оно не работает, — мягко сообщает Соррелл. Полагаю, она пытается помочь, успокоить меня. — Точнее работает не больше минуты. В этом-то и загвоздка. Те кристаллы, что у нас есть, недостаточно мощны, чтобы создать нейронную связь и поддерживать её дольше шестидесяти секунд.
— Мы собираемся попробовать те, что с дальнего севера. Например, с гор Монтсерратта, — добавляет Лиетт, протягивая руки за планшетом. — Показатели там всегда были сильнее. И гравианцы с самого начала сосредоточились на том месте. Мне нужно отправиться туда.
— Да, — ласково отвечаю я. — Было бы неплохо.
Что угодно, лишь бы она заткнулась.
Кон возвращает ей планшет.
— Как сказала Соррелл, это пока ещё не работает.
Ключевое слово «пока». Пока ещё нет, но заработает. Если я во что-то верю, так это в его способность находить решения сложных задачек. Даже когда лучше бы он их не искал.
Я разворачиваюсь на каблуках и ухожу. Даже когда слышу, что он зовёт меня вслед, не колеблюсь и не оглядываюсь. Я помню, что пришла сюда за ним, но теперь уже мне всё равно.
Я иду, не останавливаясь, и выхожу в сад. Проходя мимо Стены потерь, я невольно задерживаюсь. Сначала это была настоящая стена — мемориал с фотографиями и записками от людей, приходивших сюда со всего Антееса. Каждый, кто сражался за свободу своего мира и выжил, чтобы сохранить память о погибших; каждый, кто потерял близких во время гравианского вторжения и оккупации, мог прийти сюда. Здесь не было случайных наблюдателей.
Новая стена представляет собой гладкий стеклянный экран. На нём мелькают картинки, подсвечивающиеся за счёт энергии кристаллов и солнечного света — блестящая задумка моего будущего мужа. Ты как будто видишь призраков в зеркале, навсегда застывших в одном мгновении. Там есть и фотографии, и видео, и прочие свидетельства из личных архивов. Вот Матильда спускается по лестнице в бальный зал, которого уже больше нет. Как и её самой. Портрет Шая — просто фотография из личного дела. Ему не нравилось, когда его фотографировали.
Боль при виде его всё ещё жива во мне, она никуда не делась, но притупилась и скорее полна сожалений о том, что могло быть, но никогда не было. Об иной жизни.
— Бел, — голос Кона мягкий, нерешительный. Так он всё-таки побежал за мной. Ну, хоть что-то.
Наши стражники стоят на лестнице, желая дать мне и Кону личное пространство, насколько это возможно. Я стараюсь выровнять дыхание, но не могу выдавить улыбку.
— Тебе нужно переодеться. Это официальный приём.
— Хорошо, — его ладони оказываются на моих плечах, и он притягивает меня спиной к себе. Он тёплый и нежный, и даже когда я злюсь, с ним это быстро проходит. — Я буду осторожен, Бел, — шепчет он в мои волосы. — Обещаю.
Я смягчаюсь. Ещё одна вещь, в которую я безоговорочно верю, это его обещания. Потому что он никогда ещё их не нарушал. Не тогда, когда это было по-настоящему важно. Он заключает меня в объятья и целует до тех пор, пока я не забываю о братьях, банкетах и обо всём остальном.
Спустя некоторое время я заставляю себя оторваться от него и кладу голову ему на грудь, прислушиваясь к сердцебиению. Так бы и простояла до конца жизни. Но…
— Мы уже опаздываем, — говорю ему, отмечая, каким хриплым стал мой голос.
— Я помню, — он улыбается мне, и теперь я вижу человека, которого люблю, который, как и прежде, заботится обо мне. — Но мы можем ещё немного задержаться, если хочешь.
Он делит меня с воспоминанием. Шай никогда меня не оставит. Но с другой стороны, я делю его с Матильдой — призраком той, кого он потерял дважды. Возможно, поэтому мы так подходим друг другу.
Но я знаю, что дело не только в этом. Для меня Кон удивительный. Не могу представить свою жизнь без него. Странно вспоминать, что когда-то меня пугала перспектива выйти за него замуж и переехать в другой мир — его мир. Теперь я не могу дождаться нашей свадьбы. Осталось меньше недели.
Мы ещё немного задерживаемся, пока Декс, Бек и Кельвин отдают свою дань уважения павшим, а затем направляемся обратно ко дворцу через сады.
Всюду новая жизнь. Весна принесла с собой роскошь зелени растущей листвы, и цвета ещё никогда не были такими яркими и насыщенными. Здесь поселилось множество птиц. Я не помню, чтобы раньше в этих садах с многочисленными террасами всюду слышалось пение, как сейчас.
Джондар ждёт нас на входе во дворец, хмуро сосредоточившись на экране карманного планшета, на котором он что-то листает.
— О, наконец-то, — заметив нас, произносит он. — У нас на повестке целая тысяча вопросов. Я как раз собирался вас искать. Есть проблема.
Кон бросает на меня беспомощный взгляд, но он сам виноват.
— Тебе не стоило прятаться так долго, — серьёзно отвечаю я.
Он взглянул на меня, как на предательницу.
— Разве ты не должна быть на моей стороне, любимая?
Не могу удержаться, смеюсь.
— Я всегда на твоей стороне. А сейчас иди помоги Джондару. Увидимся вечером на ужине с Зендером.
— Боюсь, что не только с Зендером, — перебивает Джондар. Он выглядит встревоженным — не как обычно, раздувающим проблемы из пустяков, а по-настоящему встревоженным.
Кон тоже это замечает.
— Что такое? Что произошло?
— Прибыл Имперский корабль, галласийский. С делегацией из Куоре.
Кон хмурится.
— Но мы не ждём никого из Куоре.
— Императрица решила иначе. Она послала нам нового посла, чтобы «поздравить с предстоящей свадьбой», временного, но со всеми полномочиями. Лорд Велентин Тил скоро к нам присоединится, — черты лица Джондара застыли, скрывая эмоции. Плохой знак. Очень плохой знак.
— Что ж, — отвечает Кон, и снова на нём возникает эта странная холодная маска, скрывающая от меня человека, которого я люблю. — Нам будет целесообразно встретиться с ним при первой же возможности. Однако прежде мы уделим внимание кронпринцу Лисендеру. Мой будущий деверь в приоритете. А лорда Тила мы приглашаем присоединиться к нам этим