- Что? - Спросил Гордон, на секунду озадаченный комментарием Себастьяна, прежде чем до него дошло, что у него все еще розовый лак на ногтях.
- Дети, - объяснил он, отмахнувшись от комментария.
Гордон подошел к холодильнику, чтобы достать мясо для гриля.
- А теперь, мистер Умник, как насчет помочь мне с этим снаружи?
- Принято.
* * *
- Ужин был великолепным, я объелся, - сказал Себастьян, откинувшись на стуле.
- Рада, что тебе понравилось. Почему бы вам не взять пиво и не пообщаться, пока я здесь приберусь? - Спросила Саманта, собирая тарелки.
- Ты уверена? - Спросил Гордон, глядя на нее из кресла. Гордон уважал Саманту и смотрел на их отношения и ответственность за воспитание как на партнерство. Он никогда не хотел воспринимать ее как должное.
- Да, я уверена. Мальчики должны оставаться мальчиками. Пейте пиво, обсуждайте чушь и решайте мировые проблемы. Я заберу детей наверх, и мы посмотрим кино. - Ответила она, целуя его в щеку. - Я люблю тебя, детка.
- Я тоже люблю тебя, милая.
Себастьян смотрел за их общением и улыбался. Когда наступит его время остепениться, он бы хотел именно то, что было у его брата. Конечно еще некоторое время этого не произойдет, потому что ему оставался еще год службы, и жизнь была веселой.
Саманта забрала оставшуюся посуду и ушла и кухню. Братья слышали, как она разговаривает с детьми. Еще через минуту детских визгов и веселья, дом стих.
- Давай возьмем пиво и пойдем на задний двор, - Гордон встал, и Себастьян последовал за ним к холодильнику, прежде чем отправиться наружу.
- Вот держи, - Гордон всунул в руку брата холодное пиво и сел рядом.
- Спасибо. Итак, чем ты занимался в последнее время?
- Да все тем же. В последнее время чаще выбираюсь на стрельбище.
- Хорошо, есть какие-то новые приобретения?
- Да, когда я был в Айдахо, то остановился на оружейном шоу и наконец-то прикупил М-4 и второй Зиг.
- Ты всегда был больший коллекционер, чем я. В этом вы похожи с отцом, - прокомментировал Себастьян, делая глоток.
- Ладно, расскажи лучше о снайперах-разведчиках. - Спросил Гордон, пиная его под столом.
- Это то, чего мне действительно хочется. Я думаю попытаться через пару недель. А пока я тренируюсь, так что посмотрим.
- Так далеко, как осмелишься, - сказал Гордон, глядя на пиво в руке.
- Это что значит? - Спросил Себастьян, приподняв бровь.
- Только это.
- Слушай, не переноси свою злость к Корпусу на меня, - сказал Себастьян с некоторой обидой.
- Я ничего не переношу. Я лишь хочу, чтобы ты был уверен, что принимаешь правильное решение. Я не думаю, что ты принял правильное решение, сразу подписавшись на 6 лет. Следовало ограничиться четырьмя, а потом, если бы понравилось, продлить на следующий срок, - объяснил Гордон.
Себастьян смотрел на своего брата, расстроенный. Он сильно его любил, но ему не нравилось, что Гордон ведет себя как родитель. Он думал, что после двух командировок, одной в Ираке, другой в Афганистане, его брат, наконец, отнесется к нему с уважением. Он знал, что это происходит из-за двух причин, первая из которых, что после того родители Гордона и Себастьяна умерли несколько лет назад, Гордон взял на себя их роль по отношению к младшему брату. Второй проблемой был гнев Гордона по отношению к Корпусу морской пехоты. Он чувствовал себя преданным после того инцидента в Фаллудже 10 лет назад.
- Гордо, я знаю, что ты думаешь. Разведчики-снайперы – это слаженное подразделение, профессиональное и мотивированное. Мне бы хотелось, чтобы ты перестал сомневаться во мне. Я знаю, что ты просил не вступать в морскую пехоту, но я это сделал. Ты был против подписания контракта на 6 лет, и это я сделал. Мне нужно было обеспечить работу, которую я хотел. Ты был против, чтобы я стал стрелком ПТРК, и сейчас ты снова сомневаешься во мне. Я мужчина, я знаю, что я делаю, - Себастьян выпрямился в кресле и посмотрел брату прямо в глаза.
- Ладно, ладно, - ответил Гордон, взмахивая в воздухе левой рукой и закатывая глаза.
- Мне надо позвонить, - сказал Себастьян, поставил пиво и пошел внутрь.
Гордон положил голову на спинку стула и посмотрел на звезды. Он вспоминал тот день в мечети в Эль-Фаллудже. За прошедшие годы он прогонял инцидент в голове много раз. И каждый раз приходил к выводу, что поступил бы также. Его расстраивали бесконечные насмешки и неприязнь, которые он получил. Расследование NCIS[13] доказало, что он поступил правильно, но эти истории никому неинтересны и всегда публикуются в газетах в конце последней страницы. А вот рассказы о том, как морские пехотинцы убивают "безоружных и раненых" пленных, наоборот попадают в заголовки новостей и дают простор политикам. Больше всего он ненавидел политику. Его взгляды на страну и соотечественников изменились. И когда пришло время продлевать контракт, он предпочел уйти. Он больше не мог рисковать своей жизнью, защищая страну, в которой половина граждан либо ненавидела его, либо просто не подозревала о его существовании.
Гордон вступил в Корпус морской пехоты сразу после атак 11 сентября. Он бросил Университет Джорджа Мейсона на третьем курсе, отказавшись от полной академической стипендии, потому что чувствовал, что его поколение призвано на службу. Но теперь все изменилось.
Он часто спрашивал себя, почему он пожертвовал столь многим? Ради чего? Чтобы люди его ненавидели? Чтобы люди продолжали воспринимать свою свободу как должное? Ради всех этих ленивых задниц и тупых придурков, которые просто хотят сидеть и ничего не делать? В жопу их, подумал он. Никогда больше он не пожертвует собой ради кого-либо, кроме своей семьи и друзей. Теперь его брат подвергал себя опасности, чтобы все те же никчемные люди могли сидеть, сложа руки, пользоваться своими свободами и злоупотреблять своими правами.
Себастьян знал о его чувствах. Но Себастьян никогда не был таким идеалистом, как Гордон. Себастьян, конечно, любил свою страну, но в нем было больше тяги к приключениям. Ему нравилось действовать. Себастьяну повезло, что люди оплачивали его страсть к разрушениям. Он никогда особо не думал о политике, для него это была пустая трата времени. Гордону хотелось бы разделять взгляды своего брата, но как сможет выжить наша страна, если все, что мы делаем, это заботимся о себе? Идеологически, в этом было противоречие. Практически, пока его гнев не исчез,