Потом была внезапная вспышка света и рёв пламени.
Кестус бросил взгляд через плечо и увидел огонь, охватывающий заросли с такой бешеной силой, что это могло быть только результатом какого-то заклинательства.
Он разливался, как волна, распространяясь во все стороны; сухостой горит быстро, а пожар был еще быстрее. Быстрее, чем могли скакать их лошади.
Они вырвались из чащи, едва ли не на биение сердца опережая преследующий огонь, но не ранее, чем два существа размером с больших кошек вылетели из пламени, полыхая, как пара комет.
Кестус мельком заметил какое-то большое паукообразное создание, а потом одно из них приземлилось на спину лошади Иваруса, по-прежнему полыхая.
Лошадь захрипела, и ее копыто то ли ударило по поваленному стволу, то ли провалилось в яму в травяной подстилке. Что вылилось в костоломное падение, увлекшее Иваруса за собой.
Кестус был уверен, что парень скоро будет мертв точно так же, как Тоннар.
Но Иварус спрыгнул с падающей лошади, кувыркнувшейся через голову, и встал на ноги в нескольких ярдах от нее, скорректировав свое падение.
Он вытащил короткий гладиус из ножен на поясе, отбив удар, пронзил тварь, все еще цеплявшуюся за круп его лошади, а затем сбил второе полыхающее паукообразное создание прямо в воздухе, до того, как то сумело бы до него добраться.
Еще до того, как труп коснулся земли, Иварус швырнул еще две черных сферы в ночь позади себя, налево и направо.
Сверкающие огненные занавеси взвились в мгновение ока, присоединяясь к Геенне Огненной, разраставшейся в чаще.
Кустус остановил свою перепуганную лошадь, жестко заставил ее развернуться, и подъехал к Иварусу, в то время как раненое животное продолжало кричать в муках.
Он протянул руку.
— Давай!
Иварус развернулся и одним точным ударом прекратил страдания раненой лошади.
— Мы не убежим от них вдвоем, — сказал он.
— Ты этого не знаешь!
— Вороны, парень! Они обогнут завесу и отрежут нас через секунды. Убирайся отсюда, Кестус! Ты должен сообщить обо всем этом.
— Сообщить о чем? — Кестус почти кричал. — Проклятые вороны и…
Ночь стала белой, и алло-раскаленная боль стала всем миром Кестуса. Он смутно ощутил, как падает с лошади. Он не мог дышать. Не мог кричать. Все, что он мог — чувствовать боль.
Он сумел посмотреть вниз.
В его груди зияла дыра с почерневшими краями.
Она проходила сквозь броню, прямо через солнечное сплетение, мертвую точку его тела. Звенья вокруг были расплавлены. Огненная магия. Его поразили огненной магией.
Он не мог дышать.
Он не чувствовал ног.
Иварус сел рядом с ним и стал исследовать рану.
Его рассудительное лицо стало еще более мрачным.
— Кестус, — сказал он спокойно. — Прости. Я ничего не могу сделать.
Кастусу пришлось приложить усилия, но он сфокусировал взгляд на Иварусе.
— Бери лошадь, — проскрежетал он. — Уезжай.
Иварус сжал плечо Кестуса.
— Прости, — повторил он снова.
Кестус кивнул. Перед его внутренним взором вспыхнули воспоминания о расчленении Тоннара и его лошади, заставив кое-что осознать. Он задрожал, облизнул губы и сказал:
— Не хочу, чтоб те твари меня убили.
Иварус на секунду закрыл глаза. Затем поджал губы и кивнул один раз.
— Спасибо, — отозвался Кестус и закрыл глаза.
Сэр Эрен, Курсор, гнал коня Кестуса, пока почти не загнал, используя все уловки, о которых слышал, читал или когда-либо видел, чтобы скрыть свой путь и сбить преследователей со следа.
К восходу он чувствовал себя столь же истощенным и слабым, как его скакун, но вокруг не было никаких признаков преследования. Он остановился около маленькой речки и прислонился к дереву, на мгновение закрыв глаза.
Курсор не был уверен, сможет ли его монета достучаться до Алеры Империи из такого небольшого притока, но у него не было выбора, он должен попробовать. Первого Лорда нужно предупредить.
Он вытащил цепочку на шее с висящей на ней серебряной монетой.
Он бросил монету в воду и сказал:
— Услышь меня, маленькая речка, и свяжи меня с Господином твоим.
Некоторое время ничего не происходило. Эрен был готов сдаться и продолжать путь, когда поверхность воды начала бурлить, поднялась и сложилась в образ Гая Секстуса, Первого Лорда Алеры.
Гай был высоким, красивым мужчиной, которому можно было дать около пятидесяти лет, если не брать во внимание серебряные волосы.
В реальности, Первому Лорду было за восемьдесят, но, как у всех мощных заклинателей воды, возраст не влиял на его внешний вид, в отличие от обыкновенных алеранцев.
Хотя его глаза ввалились и были уставшими, они сверкали умом и ясностью, выдавая несгибаемую волю. Водяная статуя сосредоточилась на Эрене, нахмурилась и заговорила.
— Сэр Эрен? — сказал Гай. — Это ты?
Его голос звучал странно, как будто он говорил внутри туннеля.
— Да, сир, — ответил Эрен, склонив голову. — У меня срочное известие.
Первый Лорд подал знак рукой:
— Докладывай.
Эрен сделал глубокий вздох.
— Сир. Ворд здесь, в лесах на юго-западе Каларанской Пустоши.
Лицо Гая застыло, плечи напряглись. Он подался вперед, пристально глядя на Эрена.
— Ты уверен в этом?
— Полностью. И более того.
Эрен сделал глубокий вздох.
— Сир, — сказал он спокойно. — Они научились магии фурий.
Глава 1
В своих предыдущих странствиях Тави тратил несколько дней на то, чтобы оправиться от морской болезни, но эти путешествия никогда не заносили его в далекие просторы океана.
Он усвоил, что есть большая разница между тем, чтобы остаться на земле с опущенным парусом и тем, чтобы бросить вызов глубокому синему морю. Но не мог предположить, насколько высокие волны могут подняться в открытом океане.
Часто казалось, что Слайв поднимался по склону голубой горы, только чтобы скатиться вниз по другой стороне, как только достигнет вершины. Ветер и опыт негодяев из команды Демоса держали паруса постоянно натянутыми, и Слайв быстро занял лидирующее положение во флоте.
По приказу Тави Демос держал свой корабль вровень с Чистокровным, флагманом лидера канимов, Варга. Тави знал, что его приказ раздражал команду Демоса.
Хотя Чистокровный был едва ли не самым изящным судном для своего размера, по сравнению с проворным Слайвом, он двигался как речная баржа.
Людям Демоса захотелось показать канимам, на что они способны, и огромный черный корабль остался далеко позади, обозревать их корму.
Тави испытывал искушение позволить им это. Что угодно, лишь бы это путешествие поскорее закончилось.
Усилившаяся качка пропорционально усилила его морскую болезнь, и хотя, хвала небесам, та ослабла по сравнению с теми несколькими ужасающими днями, но так и не прошла совсем, превращая любой прием пищи в весьма сомнительное удовольствие.
Ему удавалось проглотить пару кусков хлеба и немного бульона, но ничего больше. Кроме того, постоянно болела голова, и боль эта раздражала все больше день ото дня.
— Маленький брат, — прорычал седой старый каним. — Вы, Алеранцы, раса короткоживущих. Вы так стары и слабы, что нуждаетесь в перерыве на сон посреди урока?
Из гамака Китаи, растянутого между стропил небольшой каюты, донесся короткий перезвон серебристого смеха.
Тави встряхнулся, вынырнув из состояния задумчивости, и взглянул на Градаша. Каним был чем-то неслыханным среди касты воинов —