Мне стало холодно, по моим обнаженным грудям забегали, точно играя в салки, мурашки, а соски напряглись, как почки вишневого дерева. Тело мое омывало приятное ощущение, и я поняла, что могу пошевелить пальцами на руках и ногах. Неужели боги освободили меня от сна мертвого духа? Если это так, то мне нужно исчезнуть до того, как девушки вернутся. Я слегка покачала бедрами, и шелковый халат соскользнул с моего живота. Все мое существо трепетало, будто ко мне прикасалась испытующая рука. Я дотронулась ладонью до преддверия своего лона и ощутила под пальцами мягкую обнаженную плоть, а затем…
Вздох замер у меня в горле, когда мозг получил сигнал, в который я не могла поверить.
С меня сняли панталоны. Я лежала совершенно обнаженной.
Где же моя одежда? Ах да, вспомнила. Симойё позвала свою служанку Аи, чтобы та помогла мне снять намокшую под дождем одежду. Аи говорила мало и критиковала все, что делалось не так, как было принято в Чайном доме Оглядывающегося дерева, что распространялось и на мою просьбу оставить при мне мою одежду. Служанка унесла ее, стоило мне на мгновение отвлечься, а я осталась стоять голой в холодной комнате, испытывая при этом сильнейшее смущение.
Или это также является частью обучения гейши?
Завернувшись в футон, я поспешила по коридору прямиком к двери комнаты старой служанки и забарабанила в нее. Бормоча что-то себе под нос о «вонючих чужестранцах», она выдала мне белый шелковый халат и чашку зеленого чая, обжегшего мне губы и имевшего странный привкус. Под пристальным взглядом Аи я выпила напиток до дна – а в него была добавлена рисовая водка, я уверена! – и погрузилась в глубокий сон. Пробудилась я лишь тогда, когда услышала щелканье ножниц.
Я пыталась сесть, но мышцы словно задеревенели. Тогда я принялась проклинать богов за то, что привязали меня к полу невидимыми путами действия сильного напитка. Я снова сделала попытку пошевелиться. Ничего не произошло. Дыхание мое участилось, когда я услышала голоса. Девичьи голоса.
Они идут назад.
– Она не сделала нам ничего дурного, Юки-сан. Отчего же ты хочешь, чтобы она потеряла лицо?
– А у тебя в голове, похоже, вместо мозгов птичьи перья, Марико-сан! – огрызнулась та, которую звали Юки. – Будто не знаешь о новом постановлении императора.
– Нет, – покорно отозвалась Марико.
– Он безмерно уважает представителей Запада, поэтому повелел, чтобы наши мужчины женились на белых женщинах.
Я слышала ворчанье Юки о том, как сильно все изменилось с появлением этих европейцев, говорящих по-английски, которые на приемах у гейш обсуждают лишь политику, напрочь игнорируя как самих гейш, так и их таланты. Мне очень хотелось сообщить ей свои соображения на этот счет, но под воздействием рисовой водки я сделалась вялой и безынициативной.
– А мы-то что можем сделать, раз император хочет заключения таких браков? – возразила Марико. – Мы всего лишь служанки.
– Совсем скоро я стану майко. А если боги улыбнутся и твоему непримечательному лицу, Марико-сан, то однажды и ты ею станешь.
– Я всем сердцем желаю сделаться майко.
– Так почему ты хочешь, чтобы все внимание досталось этой девчонке, Марико-сан? Что же тогда будет с нами?
– Не беспокойся, Юки-сан, – заверила ее собеседница, – гейши будут существовать до тех пор, пока мужчины будут испытывать сексуальные желания.
Голосок у нее был почти детский, но мелодичный, нежный и мягкий. В этой девушке я уловила отголосок того же желания, которое испытывала и сама, и покрепче смежила веки, молясь, чтобы она помогла мне.
– Окасан говорит, что эта девчонка тоже станет майко, а это, в свою очередь, означает, что однажды она сделается гейшей, – ответила Юки. Слова ее дышали яростью и презрением к той, кого она рассматривала в качестве прямой угрозы своему будущему, то есть ко мне.
– Ты уверена, что это правда, Юки-сан?
– Поживем – увидим, Марико-сан. Она завоюет сердца всех мужчин, приходящих в Чайный дом Оглядывающегося дерева, а мы с тобой останемся ни с чем.
– Ни с чем? – недоверчиво переспросила Марико.
Я уже начинала терять надежду в то, что она мне поможет.
– Ни с чем. У нас не будет благодетеля, который подарит нам собственный чайный дом, где мы могли бы жить в старости. Мы останемся бедными и превратимся в мешки с костями, которые только на то и годятся, чтобы бросить их на обед собакам. Этого ты хочешь, Марико-сан?
Долгое время девушка не произносила ни слова, затем наконец молвила:
– Белокурая гайджин так с нами не поступит, Юки-сан. Я чувствую это сердцем.
– Предупреждаю тебя, Марико-сан, нам нужно избавиться от нее, в противном случае придется платить слишком большую цену богам, распоряжающимся нашими судьбами.
– Нет, Юки-сан, я не позволю тебе сделать с ней эту ужасную вещь.
– Тебе не удастся меня остановить…
– Нет, я все же помешаю тебе!
Тут тело мое содрогнулось от громкого шума, сравнимого с тем, будто двое сильных животных пытаются разорвать чайный дом на кусочки. Прикладывая неимоверные усилия, я открыла глаза.
Я не ошиблась.
Две девушки дрались.
Несмотря на все еще владеющий мной ступор, я различала две туманные фигуры, борющиеся друг с другом. Их длинные волосы разметались и рассыпались по плечам и спине, точно плащи, которые треплет ураганный ветер. Бледно-желтый шелк халата одной девушки мелькал на фоне розовой камчатной ткани кимоно второй, затем они сорвали друг с друга одежду и отбросили прочь. Рукава кимоно удивительно напоминали птиц, хлопающих крыльями в тщетной попытке взлететь.
Вид обнаженных тел девушек удивил меня. Никогда прежде мне не доводилось видеть свою ровесницу без одежды, так как отец не позволял мне ходить в общественные бани. Передо мной мелькали голые упругие груди, стройные бедра, шелковистые треугольники волос между ног. Девушки продолжали сражаться, они тянули и толкали друг друга, и ничто не могло остановить их. Я подозревала, что каждый дюйм тела одной стремился захватить контроль над телом другой и наоборот.
Заметив, что одна из них выхватила из руки другой маленькие ножницы и отбросила их прочь, я вздрогнула. Я попыталась дотянуться до них, но они, скользя по гладкому полу, оказались вне пределов моей досягаемости. Девушки не обратили на это внимания, они продолжали бороться. Ягодицы их сотрясались, я наблюдала, ощущая трепет вдоль позвоночника, будто пробуждалась от страшного сна.
Я просто обязана завладеть ножницами.
Я попыталась встать, и колени мои предательски задрожали и подогнулись. Плечи мои опустились под действием все еще владеющего мною опьяняющего напитка, но тем не менее мне удалось заставить левую