Вжи-и-ик! Что-то с невероятной скоростью просвистело мимо моего лица, и щекой я ощутила движение воздуха, потревоженного этим движением. Я удивленно коснулась своей кожи, но, прежде чем успела снова склониться к цветку, услышала звук, который ни с чем невозможно перепутать, – соударение камня с другим камнем, от которого во все стороны разлетается мелкая крошка.

Я повернула голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как голова статуи сторожевого пса отделяется от туловища и падает на землю, разбиваясь на крупные уродливые куски.

Тут я услышала окрик:

– Не смей трогать цветы!

Испуганная и потрясенная до глубины души, прячущейся во все еще мокрых от дождя покровах, я отпрыгнула назад и, оглядевшись, с удивлением обнаружила юношу-рикшу, доставившего нас сюда. Это он обратился ко мне, нарушив царящую вокруг тишину.

– Почему? – недоуменно спросила я. – Что в этом такого?

– Эти цветы ядовитые, – пояснил он, склоняясь передо мной и понимая, что не следовало ему вообще заговаривать со мной. Как окажется чуть позднее, крик его привел к неожиданным последствиям.

– Ядовитые? – переспросила я.

Тут внимание мое было привлечено неким волнением в небе. Подняв голову, я заметила сотни парящих голубей, шум крыльев которых смешивался с лошадиным ржанием. Лошади? Монахини сторонились любых благ цивилизации, включая и транспортные средства, и повсюду ходили пешком. Так откуда же взялись лошади?

– От прикосновения к этим цветам руки у тебя будут гореть огнем, – продолжал юноша, – и кожа станет красной. – Тут он склонился к самому моему уху и прошептал: – А я хочу заставить твои щеки раскраснеться от пламени страсти.

– Ах! – Я отвернулась от него, залившись ярким румянцем. Серебристый туман предвкушения окутал мое лоно, а в низу живота заклубился пар, распространившийся по всему телу и воспламенивший чувства. Грубое замечание юноши обескуражило меня, но еще больше меня взволновала собственная реакция. Внутри меня возникло какое-то доселе неведомое ощущение, которое вовсе не казалось неестественным. Я испытала всепоглощающее желание отдаться на милость необузданной сексуальной энергии своего нового открытия. Тем не менее я боялась некой темной сущности, для которой не смогла подобрать названия, боялась, что потеряю контроль над собой и совершу дикие поступки, о которых до нынешнего момента даже не помышляла, а затем стану жаждать большего.

Призвав на помощь все свое мужество, необходимое мне, чтобы противостоять возбуждению и вожделению, я осмелилась посмотреть вниз и заметила большую выпуклость у юноши между ног. Сердце мое забилось быстрее, когда…

– Садись обратно в коляску, Кэтлин! – услышала я окрик своего отца по-английски. В голосе его явно угадывалось отчаяние. – Мы уезжаем!

Я увидела, как он быстро спускается по лестнице, перескакивая сразу через две или три ступеньки. Случилось что-то ужасное.

– Что происходит? – спросила я. Налетевший порыв ветра принес с собой запах конского пота, острый и раздражающий обоняние. Значит, ржание мне вовсе не послышалось.

Отец схватил меня за руку и затолкал в рикшу.

– Они поджидали нас, хитрые дьяволы! Садись, сейчас же!

Я беспрекословно повиновалась. Сердце мое неистово колотилось от страха, а отец кричал возничему, чтобы тот ехал вниз по узкой аллее. Я осмелилась посмотреть через клеенчатую занавеску, вперив взгляд в крутую лестницу, ведущую к храму, но отец тут же заставил меня податься назад. Все же я успела заметить клубы пыли – нас преследовали.

Молодой человек бежал все быстрее и быстрее, я слышала его учащенное дыхание.

– Кто поджидал нас в храме, отец?

Быстрее и еще быстрее бежал юноша. Должно быть, он обладал силой самих богов.

– Я уверен, что это были приспешники принца. Если бы юноша не закричал, вспугнув тем самым голубей и лошадей наших недругов, мне страшно даже подумать, что с нами могло бы случиться. – Он крепко обнял меня, и я почувствовала, как тело его дрожит. – Я представления не имею, откуда они узнали, что мы направляемся именно сюда.

Тяжелое дыхание. И топот ног. Юноша продолжал свой бег.

– Оги-сан.

Я напомнила отцу, что старуха, должно быть, подслушала о наших планах и узнала название монастыря.

Тот кивнул:

– Она вовсе не плохая женщина, но очень слабая. Люди принца ни перед чем не остановятся в своем стремлении найти нас, включая и запугивание старухи мечом, чтобы развязать ей язык.

– Что будет, если они поймают нас? – осмелилась спросить я.

Отец поморщился, будто сама мысль об этом была ему невыносима.

– Я умру, защищая тебя, дочка.

– Но им не удастся поймать нас, – заявила я. – Юноша их перегонит.

– Не слишком ли велика твоя вера в его способности? – сказал отец и, выглянув наружу, заявил: – Хотя я не считаю, что его быстрые ноги помогут нам спастись, мы все еще можем рассчитывать на это благодаря его смекалке.

– Что ты имеешь в виду?

– Посмотри сама.

Я выглянула через щелочку в промасленной ткани и удивленно вскрикнула, поняв, что мы остановились под арочным мостом. Глубокие тени, отбрасываемые зеленой листвой деревьев, скрывали нас от посторонних глаз в сгущающихся сумерках.

– Мы под мос…

– Тихо! – приказал отец. – Слушай.

Мгновения спустя наш слух уловил топот подкованных конских копыт, галопом проносящихся по мосту. Наши преследователи устремлялись вперед. Стук копыт по деревянным доскам все не прекращался, словно над нашими головами проносилось целое обезумевшее стадо.

Я насчитала три или четыре лошади. Ездоки кричали и били их пятками в бока. Теперь мне открылся смысл старинной японской пословицы, гласившей, что все мосты в этой стране изогнутые, потому что демоны могут перемещаться только прямолинейно.

Демоны, подобные преследующим нас мужчинам.

Отец продолжал сжимать меня в объятиях, и я сидела не шелохнувшись. Мир вокруг погрузился в безмолвие. В кольце рук отца я ощущала себя в полной безопасности, уверенная, что он приведет нас в безопасное место.

Но события последних двадцати четырех часов давили на меня тяжелым грузом. Опасность миновала, пусть и на короткое время. Я расслабилась, позволила своему утомленному телу на минуту-другую провалиться в сон, но отдохновения не почувствовала, так как в дальнем уголке сознания притаился не дававший мне покоя вопрос о том, почему эти люди преследовали нас. Почему?

Чего не рассказал мне отец?