Она бежала, слыша за спиной тяжелый топот. Но вскоре все звуки поглотил грохот водопада где-то впереди, и Абигайль почувствовала, как на лицо оседает тонкая водяная пыль. Она выбежала на площадку, огороженную шаткой изгородью. Дальше склон круто обрывался вниз – ни единой тропинки, только камни, поросшие скользким мхом.
Фальшивый свист пробился сквозь рев водопада. Абигайль обернулась, чтобы встретить преследователя лицом к лицу. Карманы у него оттопыривались, и очертания их наводили на мысли о разнообразном оружии из игры «Клюэдо»[1].
Не то чтобы ему нужен был подсвечник или нож – его руки были мощными, как стволы деревьев. Что ему нужно? Может, это озверевший фанат, который решил наказать ее за то, что вчера вечером она не участвовала в завершающей онлайн-трансляции вместе с другими игроками? Трансляцию она смотрела, прижав ладони ко рту. Ее товарищи-игроки на экране шутили и смеялись, несмотря на то что под глазами у них залегли темные круги, а кое у кого судорожно подергивалось лицо. Но никто из них не ответил ей потом ни на одно сообщение, словно общаться с ней стало опаснее, чем с теми, кто их преследовал. Это какое-то безумие! Когда она регистрировалась в игре, никто ничего не говорил ни о съемках после финала, ни о чокнутых фанатах.
Абигайль перелезла через изгородь, стараясь покрепче ухватиться за скользкий металл. Сможет ли она спуститься к реке, не сломав себе шею?
– Зачем же так, Абигайль? – проворчал мужчина и полез в карман. – Давай, возвращайся и сделай кое-что для меня. Мы тут сможем сделать такое фото, что оно потянет сразу на тысячу кредитов.
Кредитов?.. Наверное, это один из тех психов, которые снимают видео с игроками ради одной-единственной цели – заслужить уважение других Зрителей, измерявшееся количеством голосов, или кредитов. В чем измеряется ужас, который она испытывала, Абигайль не знала, но этот тип определенно сорвал джекпот. Все извращенцы будут в восторге. Захочет ли он довести дело до конца? При этой мысли у нее свело горло. Дыши глубже. Сосредоточься на спуске вниз.
Он разглядывал ее, склонив голову набок, будто оценивая освещение и прикидывая композицию. Неужели все, что ему нужно, – это удачный снимок? У Абигайль перехватило дыхание, когда он стал медленно вынимать руку из кармана. Как ни странно, жизнь не промелькнула у нее перед глазами. Зато она вспомнила старый фильм, который им показывали на уроке английского в восьмом классе. Кажется, он назывался «Невеста или тигр»…[2] Ее еще тогда взбесило, что зрителя оставляют в подвешенном состоянии. Неужели так трудно сочинить нормальный конец?
И вот теперь стоящий перед ней незнакомец что-то достает из кармана, может быть, камеру, а может, и пистолет, и хочет что-то украсть у нее – всего лишь снимок или саму жизнь?.. Абигайль всхлипнула, осознав, что отчасти желала такого исхода, о котором даже не думала до начала игры, – только бы прекратился весь этот ужас. Итак, все-таки снимок? Может, если как следует напрячься, она сумеет улыбнуться, и все закончится. Она спустится вниз, примчится домой, спрячется у себя в комнате. Просидит там остаток дня. Или еще дольше. Рано или поздно Зрители потеряют к ней интерес, особенно, когда начнется новая игра с новыми игроками.
– Улыбочку, – произнес мужчина.
Абигайль поглядела на него и попыталась приподнять уголки рта. Капля пота скатилась с виска, за ней вторая. Еще пара секунд, и все закончится.
Щелк.
Она выдохнула. Окей, если это то, чего он хотел, прекрасно. Ну, не прекрасно, но пережить можно.
Мужчина криво усмехнулся и полез в другой карман.
Один
Я – девушка за сценой. В буквальном смысле слова. Но когда раздвинется занавес и начнется второй акт, я стану совершенно свободна – на целых сорок минут. Костюмов никаких менять не нужно, грим тоже, если, конечно, кому-нибудь из актеров не понадобится что-нибудь поправить по-быстрому. Я делаю глубокий вдох. Для премьеры все идет слишком гладко, и это меня беспокоит. На первом представлении хоть что-нибудь должно быть не так. Это традиция.
Я раздумываю, куда пойти. То ли в женскую гримерку, где говорят только о парнях, то ли в холл, где есть шанс встретить реальных парней… точнее, одного. Его выход только через десять минут, и я выбираю вестибюль; достаю телефон, хотя мисс Сантана, руководительница драмкружка, под страхом смерти запретила нам приходить на спектакль с телефоном.
На моей странице в ThisIsMe ничего нового. Неудивительно, учитывая, что большинство моих френдов либо заняты в пьесе, либо сидят в зале. Я набираю сообщение:
«Есть пара билетов на следующие два спектакля, покупайте давайте, если не притащили задницу на этот!»
Все, гражданский долг исполнен.
Вместе с сообщением я запостила фотку, которую сделала перед началом спектакля. На фото – мы с моей лучшей подругой Сидни, звездой шоу. Картинка получилась, как из «книжки контрастов» для малышей: она, золотая голливудская Барби, возвышается надо мной, куклой Блайз в стиле ретро – бледная кожа, темно-русые волосы и глаза, слишком большие для моего лица. Зато благодаря теням-металлик, позаимствованным в гримерке, они кажутся синее, чем обычно.
На экране телефона всплывает реклама «Custom Clothz» с предложением полюбоваться, как круто я буду выглядеть в сарафане из последней коллекции. Глупо мечтать о летней одежде в Сиэтле, особенно в апреле, но этот сиреневый с широкой юбкой так мил, что не устоять. Я загружаю свою фотку и заполняю поля: рост – сто шестьдесят пять сантиметров, вес – пятьдесят-неважно-сколько киллограмов. Пока я размышляю, какие еще параметры внести, из гримерки доносится знакомый смех и появляется Мэтью. Он плюхается рядом со мной, и наши плечи соприкасаются… ну, то есть мое плечо – с его скульптурным футбольным бицепсом.
Он наклоняется, почти касаясь губами моего уха:
– 34-Б, верно?
Черт, как он успел так быстро заглянуть в экран? Я встаю, держа телефон так, чтобы ему не было видно.
– Не твое дело.
Скорее уж 32-А, особенно сегодня, когда на мне полупрозрачный лифчик, никогда не суливший чудес.
Он смеется.
– Ты только что собиралась поделиться этой информацией с совершенно незнакомыми людьми, так почему не со мной?
Я сворачиваю окно браузера.
– Это же для какой-то тупой рекламы, не для реального человека.
Теперь мы стоим лицом к лицу. Он упирается руками в стену по обе стороны от моего лица. Некоторое время он просто смотрит на меня, а потом произносит этим своим шелковым голосом, из-за которого всякий раз кажется, что он вот-вот сообщит тебе удивительный секрет:
– Да ладно тебе! Мне так хочется увидеть тебя в этом платье!
Я прячу руку за спину.
– Правда? – По сравнению с его голосом