Рукстед положил на стол большие кулаки:
– А тот бедолага, которого задушили, запихнув ему в глотку тысячу листков с правилами, которые он распространял среди своих работников…
– Еще немного, и можно будет подумать, что наши действия только ухудшили положение, – заметил Орсо. В памяти всплыл образ Малмера. Как болтались его ноги, свисая из покачивающейся на ветру клетки. – Возможно, мы могли бы сделать какой-нибудь жест доброй воли. Определить минимальный размер заработной платы? Улучшить рабочие условия? Я слышал, что недавний пожар на одной из фабрик унес жизни пятнадцати малолетних рабочих…
– Было бы глупостью, – произнес Байяз, уже вновь переключивший внимание на сад за окном, – препятствовать свободному развитию рынка.
– Рынок служит интересам всех и каждого! – поддакнул лорд-канцлер.
– Неслыханное. Процветание, – согласился верховный судья.
– Малолетние рабочие, без сомнения, приняли бы его с восторгом, – заметил Орсо.
– Без сомнения, – подтвердил лорд Хофф.
– Если бы не сгорели вместе с фабрикой.
– От лестницы нет проку, если у нее ступеньки только наверху, – сказал Байяз.
Орсо открыл было рот, чтобы возмутиться, но верховный консул Матстрингер влез первым:
– К тому же нам неизменно противостоит целый спектр зарубежных противников. – (Координатор внешней политики Союза вечно путал цветистость слога с глубиной мысли.) – Может быть, гурки и погрязли во всеобъемлющих затруднениях внутри своей страны…
Байяз отметил эту мысль удовлетворенным хмыканьем.
– …но имперцы не прекращают бряцать мечами у наших западных границ, подстрекая население Старикланда к новым актам неповиновения, в то время как на востоке вновь набирают смелости стирийцы…
– Они строят собственный флот! – Ради этой ремарки лорд-адмирал даже проснулся, приподняв тяжелые веки. – Новые корабли. Вооруженные пушками. В то время как наши суда гниют у причалов из-за недостатка инвестиций!
На этот раз хмыканье Байяза имело хорошо знакомый недовольный оттенок.
– Причем они действуют исподтишка, – продолжал Матстрингер, – сея раздоры в Вестпорте, подговаривая старейшин поднять мятеж. Что говорить, им уже удалось подстроить голосование по вопросу возможного выхода города из состава Союза! Оно состоится через месяц!
Собравшиеся старики принялись соревноваться в проявлениях патриотического негодования – зрелище, породившее у Орсо желание выйти из состава Союза самому.
– Измена. Бунт, – пророкотал верховный судья.
– Чертовы стирийцы! – взвился Рукстед. – Это они любят, действовать в тени!
– Мы это тоже умеем, – проговорил Глокта негромко, но таким тоном, что волоски на коже Орсо зашевелились под богато расшитым мундиром. – В эту самую минуту мои лучшие люди прилагают все усилия, чтобы обеспечить лояльность Вестпорта.
– Ну, по крайней мере, наша северная граница в безопасности, – заметил Орсо, отчаянно пытаясь внести в дискуссию хоть немного оптимизма.
– Хм-м… – Чопорно поджатые губы верховного консула возвестили крушение его надежд. – Наша политика на Севере всегда больше напоминала кипящий котел. Ищейка обременен годами. Немощен. В случае его смерти никто не может предугадать судьбы Протектората. Лорд-губернатор Брок, по всей видимости, выковал прочные узы дружбы с новым королем Севера, Стуром Сумраком…
– Уж в этом-то не может быть ничего плохого, – предположил Орсо.
Над столом скрестились взгляды, исполненные сомнения.
– Если только эти узы не окажутся… чересчур прочными, – промурлыкал Глокта.
– Молодой лорд-губернатор очень популярен, – согласился Городец.
– Чертовски. Популярен, – продолбил верховный судья.
– Симпатичный парень, – сказал Бринт. – И уже заслужил репутацию храброго воина.
– За ним Инглия. И Стур в качестве союзника. Он может оказаться угрозой.
Рукстед высоко задрал свои кустистые брови:
– Не будем забывать, его дед был презренным изменником, черт бы его драл!
– Я не позволю осуждать человека за действия его деда! – отрезал Орсо, чьи собственные деды имели весьма сомнительную репутацию, и это еще мягко сказано. – Лео дан Брок рисковал жизнью, сражаясь за меня в поединке!
– Работа вашего Закрытого совета, – возразил Глокта, – состоит в том, чтобы предупреждать угрозы вашему величеству до того, как они станут угрозами.
– Потому что потом может оказаться слишком поздно, – вставил Байяз.
– Население… обескуражено смертью вашего отца, – сказал Городец. – Он умер таким молодым… Так неожиданно…
– Очень молодым. Очень неожиданно.
– В то время как сами вы, ваше величество, человек…
– Ничтожный? – предположил Орсо.
– Недостаточно опытный, – ответил Городец с терпеливой улыбкой. – В такие времена, как сейчас, люди более всего желают стабильности.
– В самом деле. Без сомнения, было бы более чем уместно, если бы ваше величество… – лорд Хофф прокашлялся, – …женились?
Орсо прикрыл глаза, прижав веки большим и указательным пальцами.
– Может, не стоит снова об этом?
Женитьба была вопросом, который он меньше всего хотел обсуждать. Записка Савин все еще лежала в ящике его прикроватного столика. Каждый вечер он по-прежнему всматривался в одну-единственную жестокую строчку – так люди отковыривают засохшую корку с раны.
«Я должна ответить отказом. Прошу тебя больше не пытаться со мной связаться. Никогда».
Хофф снова откашлялся:
– Новый король неизбежно оказывается в несколько неустойчивом положении…
– А король, не имеющий потомства, – вдвойне, – добавил Глокта.
– Отсутствие явной линии наследования вызывает беспокоящее впечатление непостоянства, – изрек Матстрингер.
– Возможно, я мог бы с помощью ее величества, вашей матери, подготовить список подходящих дам, в нашей стране и за границей? – Хофф откашлялся в третий раз. – В смысле… еще один список?
– Сколько вам будет угодно, – прорычал Орсо, выговаривая каждое слово с ядовитой отчетливостью.
– И вот еще вопрос, – сказал верховный судья. – Федор дан Веттерлант.
Болезненная гримаса, не сходящая с лица Глокты, стала еще мучительней.
– Я надеялся, что мы сможем разобраться с этим делом, не беспокоя его величество.
– Вы уже побеспокоили, – отрезал Орсо. – Федор дан Веттерлант… кажется, я как-то раз играл с ним в карты?
– Он жил в Адуе до того, как унаследовал семейное имение. Его репутация здесь была…
– Немногим лучше моей?
Теперь Орсо его вспомнил. Мягкое лицо, но жесткий взгляд. Слишком много улыбок. Совсем как у лорда Хоффа – который как раз предъявлял ему особенно вкрадчивый образчик.
– Я собирался сказать «отвратительной», ваше величество… Он обвиняется в серьезных преступлениях.
– Этот человек изнасиловал прачку, – пояснил Глокта, – при содействии смотрителя своего имения. Когда муж женщины потребовал правосудия, Веттерлант убил его. Вновь при содействии смотрителя. В таверне, в присутствии семнадцати свидетелей.
Лишенный эмоций, скребущий голос архилектора только усиливал вздымающееся в груди Орсо отвращение.
– После чего потребовал выпить. Думаю, наливал ему все тот же смотритель.
– Кровь и ад! – пробормотал Орсо.
Матстрингер вставил:
– По крайней мере, таковы обвинения.
– Даже сам Веттерлант не берется их опровергнуть, – возразил Глокта.
– Чего не скажешь о его матери, – вставил Городец.
Со всех сторон раздались стоны:
– Леди Веттерлант! Клянусь Судьбами, это чума, а не женщина!
– Ужасная. Карга.
– Что ж, я не большой любитель повешений, – сказал Орсо, – но мне доводилось видеть, как людей вешали за гораздо меньшие проступки.
– Со смотрителем уже покончено, – сказал Глокта.
– Жаль, – хмыкнул Бринт с тяжеловесным сарказмом, – судя по всему, он был настоящий милашка.
– Но Веттерлант попросил королевского суда, – сообщил Брюкель.
– Точнее, этого потребовала его мать!
– И поскольку он имеет место в Открытом совете…
– С которым его задница до сих пор не знакома…
– …то имеет право быть судимым перед другими заседателями, а судьей должны быть вы, ваше величество. Мы не можем отказать ему в этом праве.
– Но мы можем отложить слушание, – добавил