Кулли вздрогнул при звуке очередного удара кожаной перчатки о человеческую плоть и покосился на ринг, слегка приоткрыв глаза. Закрыл он их пару минут назад, когда первые капли крови закапали из носа одного из боксеров. Сейчас кровь из носа бедняги лилась непрерывно, сочилась она и из рассеченной брови, и из распухших, разбитых губ.
— Это тебе не по вкусу, Кулли? — продолжал издеваться Вильям, не обращая внимания на то, что лицо молодого человека сделалось совсем бледным. — Представь только, и его противнику тоже не очень приятно, по крайней мере сейчас, — хмыкнул он, упиваясь собственным остроумием. — Теперь, если только сам Найтон вылезет с ним на ринг, у нас будет шанс сделать ставку. Именно Найтон, да будет тебе известно, тренировал этого парня. Сам-то он, правда, не очень высовывался в последние десять лет. Но ему есть что показать лорду, уж поверь. Ну а с этим сейчас все кончено, преимущество Мэлори слишком очевидно.
Бой действительно подходил к концу. Сэр Энтони Мэлори остановился и расслабил руки, практически уже не обращая внимания на своего противника. Затем и вовсе отвернулся, бросив сердитый взгляд на хозяина спортивного зала.
— Пустая затея, Найтон. Я же тебе говорил, что этот парень не готов. Он еще от прошлого раза не успел отойти.
Джон Найтон нахмурил брови, хотя в глазах его все еще плясали веселые огоньки.
— Я не слышал о желающих встретиться с вами. А вы, мой лорд? Вам следовало, возможно, для разнообразия проиграть кому-нибудь хоть раз. Тогда, глядишь, и выбор партнеров для ваших упражнений появился бы, — ответил он, нисколько не смущаясь возмущением боксера, которого искренне считал своим другом.
Шутка была по достоинству оценена в зале. Здесь всем было прекрасно известно, что вот уже на протяжении десятка лет лорд Мэлори ни разу не уходил с ринга побежденным. Трудно было припомнить даже такие бои, в которых его противники имели преимущество хотя бы в нескольких раундах. Он и сейчас был в отличной форме. Достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться в совершенном развитии его мускулатуры. Но главное, что его отличало от других и заставляло с опаской выходить с ним на ринг, это, конечно, отточенное боксерское мастерство и опыт.
Те, кто в свое время учил Энтони искусству бокса, в том числе и Найтон, многое бы отдали, чтобы заполучить его на профессиональный ринг. Но для такого светского повесы, каким был лорд Мэлори, бокс значил не более чем любая другая забава, способная разнообразить его легкомысленную жизнь. Он три раза в неделю приходил в спортзал Найтона, Найтон-Холл, и это было для него столь же обязательным ритуалом, как каждое утро совершать верховую прогулку в парке. Просто так, для собственного удовольствия.
Большая часть присутствующих в зале сами были боксерами, ожидающими своей очереди выйти на ринг. Остальные, подобно достопочтенному Ферфаксу, просто убивали свободное время. Считая себя знатоками бокса, они при случае не упускали возможности заключить выгодное пари на результат поединка. Были здесь, конечно, и просто близкие приятели Мэлори. Они почти всегда приходили полюбоваться, как их друг сокрушает очередного спарринг-партнера, имевшего несчастье поддаться на уговоры Найтона. У них самих, естественно, хватало здравого смысла, чтобы не испытывать своего счастья, боксируя с Энтони.
Один из пришедших с Мэлори друзей, лорд Амхерст, не замедлил подключиться к шутливой пикировке. Это был бесшабашный молодой человек, в серых глазах которого постоянно горело озорное веселье. Он был заметно выше своего друга и производил впечатление долговязого. Контраст при их сравнении усиливал цвет волос: белокурый Амхерст казался специально подобранной противоположностью темноволосого Энтони. Сближал их возраст, а еще более — круг определенных интересов: женщины и азартная игра.
— Мэлори, единственный для тебя путь заполучить соперника на ринге, это наставить рога какому-нибудь молодому коринфскому пирату.
— Ты же видишь, что мне не везет, Джорджи, — поддержал шутку друга Энтони. — Боюсь, пират вместо бокса захочет воспользоваться пистолетами. А это совсем неинтересно.
Амхерст разразился своим суховатым смехом. Если кто-то и мог не знать, что Энтони нет равных на ринге, то уж о том, что он непревзойденный стрелок, в их кругу было известно всем. Когда Мэлори вызывали на дуэль, он первым делом интересовался, на какой части тела будущий противник предпочитает иметь шрам. Заданный безразличным тоном вопрос приводил вызывающего в трепет — до сих пор Энтони четко выполнял все без исключения подобные «заказы».
Впрочем, Джорджу было известно то, что лорд Мэлори во время своих многочисленных дуэлей никого не убил. На это была особая причина: стреляться Энтони приходилось из-за женщин, а ни одна из них, по его глубокому убеждению, не стоила того, чтобы кто-то рисковал из-за нее жизнью. Исключение из этого правила, по мнению лорда Мэлори, могли составить только его родственницы. Ко всему, что касалось семьи, отношение его было чертовски трогательным. Хотя сам Энтони оставался убежденным холостяком, три его старших брата успели обзавестись многочисленным потомством. И своих племянников и племянниц повеса Мэлори любил буквально до безумия.
— Ищешь, с кем посостязаться, Тонни? Надо было сразу послать своего парня за мной. Ты же знаешь, я всегда готов услужить тебе;
Джордж резко обернулся, не веря своим ушам. Голоса, прознесшего эти слова, он не слышал более десяти лет. Брови его удивленно поползли вверх. Нет, он не ошибся. В дверях стоял Джеймс Мэлори, постаревший, конечно, но выглядевший не менее грозно, чем в те времена, когда выделялся скандальной славой даже в среде молодых лондонских искателей приключений. Такой же огромный и по-мужски красивый. Боже, невероятно!
Джордж повернулся назад, торопясь узнать, какое впечатление произвело это неожиданное явление на Энтони. Братья были очень близки раньше. Разница в их возрасте составляла всего один год, и развлекались они одинаково, разве что Джеймс вел себя покруче. Но потом он куда-то исчез — куда, члены семьи предпочитали не распространяться. Оставшиеся в Лондоне братья старались вообще не упоминать в разговорах его имя. Даже Джордж, имевший все основания считать себя лучшим другом Энтони, за все эти годы так и не узнал причину разрыва Джеймса с семьей.
Но, к удивлению лорда Амхерста, друг его ничем не проявлял сейчас своего взрывного характера. Когда прозвучала реплика брата, никто не заметил ни малейшего изменения в его мужественном лице. Надо было знать Энтони так же хорошо, как Джордж, чтобы понять, что означает огонек, мелькнувший в его темно-синих глазах. Как ни странно, это был признак скорее удовольствия, но