На другом конце света в Индийском океане лежит группа островов, которую не так давно переименовали в Гавайи. Фантастическая красота этих островов – по мнению некоторых историков, именно так выглядели сады Эдема – создавала у прибывавших сюда ощущение того, что здесь можно жить тихой, спокойной, беззаботной и полной довольства жизнью. После открытия островов капитаном Куком многие посетившие их остались здесь на постоянное жительство, не в силах променять яркость красок нового мира с его редкими растениями и птицами, с потрясающими видами на свою куда менее приветливую родину. [1]

Из-за наплыва иностранных переселенцев обстановку на Гавайях в 1891 году нельзя было назвать мирной. Местные жители совсем недавно потеряли своего обожаемого короля, которого часто величали Веселым Монархом. Теперь правила его сестра из нового дворца Иолани в Гонолулу. Дворец – кстати, первая королевская резиденция в мире, в которой имелись туалеты со смывными унитазами и которая была полностью обеспечена электричеством – очень скоро стал ареной столкновений между верными монархистами и иностранными поселенцами. В апреле 1891 года только благодаря доброму нраву коренного населения Гавайев удавалось сохранять мир на самом крупном острове архипелага Оаху.

Двадцатисемилетний Джаред Буркетт родился на Оаху. В нем текла смешанная кровь европейцев и гавайцев. И хотя гавайские друзья доверяли ему и любили его, а друзья из Европы уважали его чувство гордости за Гавайи, нельзя было сказать, что Джаред обладал покладистым нравом, который должен был унаследовать от своих гавайских предков. Характер у него был не из легких. Единственной слабостью Джареда была его младшая сестра Малия.

Тридцать один год назад его отец Родни вместе со своим братом Эдмондом потратили три года на то, чтобы построить для себя городской дом на Оаху – острове с наибольшим числом иностранных поселенцев и самой оживленной торговлей. Закончив постройку дома, Родни решил жениться. Его женитьба стала причиной постоянных стычек между братьями, потому что Эдмонд принял Ранелле в штыки. Несмотря на то, что она была американкой и воспитывалась в американских традициях, у нее тоже имелись гавайские предки. Эдмонд считал, что его брат женился на цветной. Даже ежедневное общение с гавайцами не смогло заставить его поменять свое отношение к ней.

Эдмонд Буркетт отказался от своих прав на новый дом, который помогал строить, и переехал в город поближе к офису основанной братьями кредитной компании. Из-за обоюдных претензий Родни передал управление компанией Эдмонду, а сам сосредоточился на других интересах, главным образом на земле.

Иностранцам, по большей части, не разрешалось приобретать землю где-либо на Гавайях. Но благодаря Ранелле и ее дальним гавайским родственникам Родни сумел купить участок на северном побережье Оаху. Здесь он заложил небольшую плантацию сахарного тростника, несравнимую по размерам с наделами крупных плантаторов, но достаточную для того, чтобы влиться в главную хозяйственную отрасль на островах.

Прибыль от плантации и от кредитной компании Родни вложил в деревообрабатывающий бизнес. Для начала он занялся ремонтом кораблей, а потом добавил к этому строительство домов. Ему удалось сколотить небольшое состояние. Однако он потерял его в 1872 году, когда случился кризис. Плантация приносила одни убытки и вскоре была заброшена. В эти безрадостные годы деньги продолжали поступать лишь от кредитной компании.

Брак Родни рухнул. Безнадежная меланхолия, овладевшая его женой, сказывалась на его делах. После смерти Ранелле ему потребовалось много времени на то, чтобы прийти в себя и вновь поставить бизнес на ноги.

Когда Родни Буркетт погиб во время кораблекрушения, оставив все капиталы двум своим детям, его состояние было уже довольно солидным.

Теперь его единственный сын Джаред занимал особняк на Беретания-стрит. Этот район стал частью Гонолулу – города, возникшего каких-нибудь два года назад. Сестра Малия, которая была младше Джареда на десять лет, большую часть года жила в их доме на северном побережье острова, там, где когда-то располагалась сахарная плантация.

Джаред Буркетт доказал всем и каждому, что он способен занять место своего отца. Родни Буркетт вырастил сына, которым мог гордиться. Джаред никогда не пасовал перед трудностями – не важно, насколько серьезными они были. Общество уважало Джареда и немного боялось его. Он никогда не уклонялся от схватки. Общаясь с американцами, Джаред вставал горой за гавайское наследие, потому что чтил свои корни. А гавайцам нужно было еще заслужить честь называть его своим другом.

После смерти матери он стал нелюдим и угрюм. Это было ожидаемо, но со временем, увы, не прошло. Горечь все больше овладевала Джаредом, превращаясь в мизантропию. Ненависть к людям пожирала его изнутри в течение шестнадцати лет, и родилась она в тот день, когда не стало его матери.

Сегодня, много лет спустя после ее смерти, Джареду вдруг пришло в голову, что пора раз и навсегда очиститься от этой ненависти. Такое решение возникло у него после прочтения письма.

По дороге в офис своего дяди, располагавшийся в «Сберегательной и кредитной компании» Джаред перечитал это письмо, как ему показалось, в десятый раз.

«Дорогой мистер Буркетт,

Мне доставляет величайшее удовольствие сообщить Вам добрые новости вскоре после получения Вашего письма. Вы наняли меня, чтобы я нашел Сэмьюэла Барроуза, который девятнадцать лет назад посетил Ваш отдаленный остров. Я это сделал.

В соответствии с Вашими инструкциями, я начал поиски со своего родного города Бостона и без труда отыскал этого человека, так как он оказался весьма уважаемым и видным членом бостонского общества. Он проживает на Бикон-стрит, в элитном жилом районе Бэк-бей. Его состояние возникло из многих источников. Однако главные интересы сосредоточены в судостроительной компании, одной из самый крупных в штате Массачусетс.

У меня нет никаких сомнений, что это тот самый Сэмьюэл Барроуз, которого вы хотели разыскать. Если я смогу каким-то образом послужить вам в дальнейшем, с радостью это сделаю.

Всегда к вашим услугам,

Джаред сунул письмо в карман своего белого тропического сюртука, как раз когда карета остановилась на Форт-стрит. Он поднял голову и оглядел старое двухэтажное здание розового цвета, которое давно нуждалось в покраске. Но оно выглядело ничуть не хуже других зданий, выстроившихся вдоль улицы этого старого района города.

Контора Эдмонда Буркетта находилась на втором этаже, и Джаред начал медленно подниматься по лестнице, заранее содрогаясь от предстоящей встречи. Между дядей и племянником не было любви. Сколько Джаред себя помнил, дядя чурался их семьи. Хотя они жили меньше чем в миле друг от друга, впервые он увидел Эдмонда Буркетта, когда ему исполнилось