– Отличный был нырок, – бросила Касси через плечо, – в следующий раз, я думаю…
Она так резко остановилась в дверях, что Коннор врезался ей в спину, и она инстинктивно прижалась к нему. Ее мать валялась на полу в луже собственной рвоты.
Поджав губы, Касси опустилась с мокрой тряпкой рядом с мамой, вытерла ей щеку, рот и ворот блузки. Краем глаза она видела, что Коннор молча достал бутылку из под джина, которая закатилась под батарею. Было всего три часа дня, и мама должна была быть в булочной. Наверное, опять поругались. А это означало, что неизвестно, когда ждать сегодня домой отца и ждать ли его вообще.
– Мама, – прошептала Касси, – мама, вставай.
Она просунула руку маме под шею и приподняла ее бесчувственное тело. Под пристальным взглядом стоящего у двери Коннора она протащила маму через гостиную, уложила на диван и укрыла легким одеялом.
– Касс! – Хриплый голос матери – копия Мэрилин Монро – был едва слышен. Она, не видя, протянула руку, пытаясь нащупать руку дочери. – Моя хорошая девочка.
Касси убрала мамину руку под одеяло и вернулась в кухню, гадая, сможет ли отыскать что нибудь на ужин. Если у нее будет готов ужин, когда – если! – отец вернется домой, то он не рассердится, а если он не станет сердиться, то мама, скорее всего, больше не будет напиваться в стельку. Она все исправит.
В кухне Коннор выкладывал лед в полиэтиленовый пакет.
– Иди сюда, – велел он. – Не хватает только, чтобы у тебя распухла голова.
Она села на стул и позволила Коннору приложить пакет к изгибу шеи. И дело не в том, что Коннор раньше этого не видел, – он знал о ней все, но даже когда это случилось в первый раз, он просто предложил свою помощь, а потом молчал. Он не смотрел на нее лихорадочно блестящими глазами, что принято считать выражением сострадания.
Ледяная вода побежала между лопаток, и, несмотря на первую помощь, в голове застучала боль. Касси взглянула в окно на плавучий док, казавшийся таким далеким, – с трудом верилось, что они были там минуты три назад. Касси вздохнула: летний день был просто замечательным, но в любую минуту все могло пойти наперекосяк.
Она очнулась от того, что ей в икры вонзились прохладные шипы алоэ.
– Позже ты об этом пожалеешь, – предупредил Алекс. – Ты такая красная, что мне больно на тебя смотреть.
Касси отдернула ногу и попыталась перевернуться, чувствуя неловкость от интимных прикосновений Алекса. Она поморщилась от боли, когда попробовала встать на колени.
– Я не собиралась спать.
Алекс взглянул на часы.
– И я не собирался давать тебе спать до шести часов, – сказал он, – но после ухода Герба повис на телефоне.
Касси села и отодвинулась от Алекса подальше. Она видела, как солнце перебросило золотистую ленту через океан. По пляжу прогуливалась пожилая женщина с двумя веймарскими легавыми.
– Алекс! – помахала она рукой. – Касси! Как вы себя чувствуете?
Алекс улыбнулся.
– С ней полный порядок! – крикнул он в ответ. – Счастливой прогулки, Элла!
– Элла? – пробормотала Касси. – Элла Уиттакер, которая играла в…
– Элла Уиттакер, которая живет через два дома, – усмехнулся Алекс. – Боже, скорей бы к тебе вернулась память, а то ты еще начнешь рыскать по округе и просить автографы.
Несколько минут он молчал, и Касси физически ощущала повисшее между ними молчание. Она хотела что нибудь сказать, все равно что, но понятия не имела, о чем они обычно разговаривали.
Касси повернулась к бархатной линии горизонта, и ее, словно невесомым шелком, окутало голосом Алекса.
– Я собирался рассказать тебе об университете. Господи, мы бы никогда не встретились, если бы ты там не работала! Я не намеренно скрыл это. Просто забыл. – Он потянулся за ее рукой и поднес ее к губам. Его глаза были темными и затуманенными. – Ты простишь меня?
«Он играет». Мысль, которая пронеслась в голове Касси, была настолько неожиданной, что она отдернула руку и, вздрогнув, отвернулась. «Откуда я знаю, что он играет?»
– Касси!
Она недоуменно уставилась на него, словно скованная его взглядом, и понемногу оттаяла. Она не могла думать об университете, о том, кто прав, кто виноват, – только не сейчас. Он загипнотизировал ее. Она знала это так же точно, как и то, что предназначена ему, и понимала, что любые сомнения в нем – лишь зеркальное отражение ее собственных ошибок.
Касси начала слышать и ощущать неожиданные вещи: игру сладкоголосых мексиканских скрипок, дуновение влажного ветра с болота, биение сотен сердец… Ей хотелось убежать, что то подсказывало, что это начало конца, но она не могла сдвинуться с места, могла лишь попытаться повернуть время вспять. Мир, который она знала, разваливался, и для нее остался единственный путь – к Алексу.
– Ты простишь меня? – повторил он.
Касси услышала звук собственного голоса, услышала слова, которые не собиралась произносить.
– Конечно, – ответила она. – Разве когда нибудь было по другому?
Холодный ветер прошелся по ее ногам. Чары рассеялись, и остались лишь они вдвоем – она и Алекс, и это начинало казаться нормальным.
– Я пришел не с пустыми руками, – продолжал Алекс. – Сам приготовил.
Он улыбался, и она нерешительно улыбнулась ему в ответ, думая: «Он понимает. Он знает, что держит меня в кулаке». Алекс приподнял рубашку: за пояс его джинсов был засунут аккуратно свернутый квадратный пакет.
– Держи.
Касси взяла пакет, стараясь не смотреть на гладкие, рельефные мышцы на его груди, и развернула фольгу.
– Ты приготовил маршмеллоу с воздушным рисом? Это что, мое любимое?
– Нет, – засмеялся Алекс, – на самом деле ты терпеть не можешь маршмеллоу, но это единственное блюдо, которое я умею готовить, поэтому решил, что ты точно это вспомнишь и простишь меня. – Он взял пастилу у нее из рук и откусил большой кусок. – Я вырос на этом, – произнес он с набитым ртом.
Касси с горящими глазами повернулась к нему.
– Алекс, а я где выросла? – спросила она.
«В Мэне». Она знала ответ еще до того, как он заговорил.
– И кто такой Коннор?
У Алекса от удивления настолько расширились глаза, что она смогла разглядеть золотой ободок вокруг зрачков.
– Твой лучший друг. Откуда ты… Ты все это помнишь?
Она радостно улыбнулась.
– Мне приснился сон, – призналась она. – Я многое помню. Озеро Мусхед, Коннора и… свою маму. Мы ездим туда? Я часто общаюсь с родителями?
Алекс тяжело сглотнул.
– Твоя мама умерла… И когда мы познакомились, ты призналась, что поступила в колледж в Калифорнии, потому что хотела убраться из Мэна как можно дальше.
Касси кивнула. Так она и думала. Интересно, а что Алексу известно о ее родителях? Набралась ли она когда нибудь храбрости, чтобы открыть ему правду?
– А твои родители где?
Алекс отвернулся к океану. Она смотрела на его профиль, и ее пронзило неожиданное воспоминание: именно так он выглядит за минуту до того, как