Касси, устав от ее объяснений, облокотилась о стол.
– Да ладно, хватит обо мне! – Офелия улыбнулась, и Касси поняла, что она имела в виду раньше: ее носик располагался не совсем по центру. – Как поживают твои косточки?
– Косточки?
– Господи, Касс, только и разговоров было, что о твоих выездных занятиях в этом семестре! Я думала, это настолько глубоко засело у тебя в мозгу, что даже из за комы ты не способна это забыть. Ты собиралась… дай ка вспомню… в Кению, по моему, в мае, со старшекурсниками.
– Я еще не ездила в университет. Алексу необходимо вернуться на съемки «Макбета», поэтому мы решили, что я возьму творческий отпуск и поеду с ним.
– «Мы решили»? – Офелия покачала головой. – Ты хочешь сказать, что он решил. Ты никогда не ездила на съемки с Алексом. По крайней мере, не в середине учебного семестра. Должно быть, ты потеряла не только память, потому что Касси, которую я знаю, смогла бы пропустить две лекции подряд, только если бы с ней случился паралич. – Она улыбнулась. – Может быть, свозить тебя в университет? Запереть на часок другой в старом пыльном кабинете с твоими исследованиями, а потом пусть Алекс тащит тебя, визжащую и брыкающуюся, в Шотландию.
Касси почувствовала, что крепче сжала рукоятку ножа. У нее не было причин верить Офелии больше, чем Алексу, но она почему то ей верила.
Касси сглотнула и положила нож на стол рядом с нарезанной клубникой. Провела пальцем по красной лужице из сока и семечек – сердцевина ягоды, кровь.
– Почему вы с Алексом терпеть друг друга не можете? – повторила она вопрос.
Офелия вздохнула.
– Потому что мы с Алексом слишком похожи, чтобы ужиться друг с другом. Хоть и на разных уровнях, но мы варимся в одном котле. Мы оба зациклены на работе. И оба хотим, чтобы ты принадлежала только нам.
Касси засмеялась резким, дребезжащим смехом.
– Это же смешно, – сказала она. – Ты моя подруга. Он мой муж. В моей жизни хватит места для вас обоих.
Офелия, подняв голову к стеклянной крыше, прислонилась к центральному островку.
– Скажи это Алексу, – ответила она. – С первого дня он старается поглотить тебя целиком.
Алекс, как будто подслушав, вернулся чуть позже с ящиком, полным костей. Он шел, делая вид, что под весом этого ящика еле переставляет ноги. Касси сидела за кухонным столом, перелистывая альбомы, и ее внимание было полностью поглощено выцветшим снимком белокурого мальчика. Он был худощавым, хорошо развитым физически и обнимал Касси за шею. Ей было тринадцать, но в ней не было той подростковой нескладности, из за которой трудно отличить мальчиков от девочек.
Касси не поднимала головы и не заметила деревянного ящика с мудреными надписями.
– Алекс, – спросила она, – а где сейчас Коннор? Почему я с ним не общаюсь?
– Не знаю. Ты никогда не хотела о нем говорить.
Касси коснулась пальцем узкой пряди волос, развевающихся на снимке у щеки Коннора.
– Наверное, мы поссорились. Одна из тех глупых детских ссор, когда чувствуешь, что с годами обида притупляется, но все равно остается растерянность, которая мешает все исправить.
Алекс открыл ящик.
– Сомневаюсь. Ты просто фанатически любишь собирать кусочки. – Он подбросил в воздухе несколько костяшек, тяжелых и желтых, и Касси ловко поймала их, как жонглер. – Вот тебе несколько.
Алекс высыпал содержимое ящика на обеденный стол, прямо на страницы открытого альбома.
– И не говори, что я никогда ничего тебе не приношу, – улыбнулся он.
Касси убрала мягкую вату и газеты, которые использовались при транспортировке, и пробежала кончиками пальцев по полусотне фрагментов костей. Каждый был помечен тушью, буквы с наклоном влево указывали могилу, место раскопок и дату обнаружения.
– Ой, Алекс, – пробормотала она. – Где ты это взял?
– В Англии, в Кембридже, – ответил он.
– Ты купил мне череп?
Алекс взъерошил волосы.
– Ты не представляешь, через что мне пришлось пройти, чтобы они позволили увезти это домой. Я был вынужден сказать доктору Ботеру…
– Доктору Ботнеру?
– Да какая разница! Мне пришлось сделать огромный благотворительный взнос и сказать ему, кто ты. И еще заверить, что ты обязательно пришлешь экспонаты назад в музей, а не станешь хранить их в качестве предметов для беседы в доме какого то актера. – Он рассеянно взял кусочек ваты и стал растягивать его, как ириску. – А чтобы сюрприз удался, мне пришлось вести переговоры по телефону в те шесть минут, пока тебя не было рядом.
Касси недоуменно уставилась на мужа.
– Вчера?
Алекс пожал плечами.
– Я купил их, когда был в Шотландии. Но вчера поторопил с доставкой. Я не знал, сколько времени у тебя займет адаптация, и хотел, чтобы ты почувствовала себя как дома.
Касси улыбнулась, и он, как всегда, удивился, почему репортеры, вместо того чтобы снимать ее, постоянно фотографируют его. Если его черты что то и выражали, это было лишь слабым отражением чувств, которые играли на лице Кассандры.
– Конечно, – заметила она, – любая другая женщина больше обрадовалась бы розам.
Алекс наблюдал, как руки Касси автоматически начинают раскладывать кости черепа по размеру.
– Я не променял бы тебя ни на какую другую, – ответил он.
Касси перестала разворачивать нижнюю челюсть и замерла, опустив глаза на свои руки. Потом встала и наклонилась, чтобы поцеловать Алекса.
– Наверное, я самая счастливая женщина в Калифорнии, – сказала она.
Алекс подчинился ей, цепляясь за ее слова и чувствуя электрический ток от прикосновения ее кожи. Он не знал, что ей ответить; он никогда не находил нужных слов – просто привык говорить то, что за него уже написали другие. Как жаль, что он давным давно не научился выражать словами ощущение того, что если она уйдет, если когда нибудь его бросит, то он перестанет существовать. Но этого он сказать не мог, поэтому поступил так, как поступал всегда: надел чужую маску, первую, какая попалась под руку, лишь бы не оставаться беспомощным.
Он отстранился, изменилось настроение: легкая комедия, теперь клоунада. Посмотрев на рассыпанные кости, Алекс удивленно приподнял брови.
– Уж точно тебе повезло больше, чем ему, – сказал он.
Он оставил Касси разбирать подарок на пять рядов, плюс нижняя челюсть, а сам спустился по лестнице за второй частью подарка: клеем и брусками пластилина, формой с песком, которую Касси использовала, чтобы поддерживать кусочки черепа вместе, пока она их соединяла. Все это он привез из ее лаборатории в их доме.
Когда он вернулся, она уже разложила несколько кусочков кости, от начала до конца, и Алекс видел, как легко они совмещаются.
– На ярлыке указано, что он жил в Средние века, – сказала Касси. – Я нарекла его Ланселотом. – Она залезла в ящик, который держал Алекс, достала клей и нанесла тоненькую полоску на один край кости. Положив ее в сторону в форму с песком, она приклеила второй кусок,