Только к четырем часам он собрался с духом и постучал в дверь кабинета нового капитана, чтобы рассказать ему о Джейн.
– Входи. – Уоткинс жестом пригласил его войти. – Уже подключился к работе?
Уилл покачал головой.
– Здесь все по другому.
Уоткинс ухмыльнулся.
– Только не в сравнении с Южной Дакотой, – ответил капитан. – Пара нарушений со знаменитостями за рулем, задержание за хранение наркотиков – и почувствуешь себя в своей тарелке.
Уилл заерзал на стуле.
– Я хотел поговорить с вами о пропавшем человеке, – сказал он. – На самом деле я хочу знать, не…
Он запнулся и потер ладонями колени, чтобы собраться с духом. Невозможно подобрать правильные слова, чтобы рассказать о том, что он уклонился от установленной процедуры; Джейн уже давно должна была быть доставлена в участок и сфотографирована.
– Вчера вечером я нашел женщину, которая ничего не помнит. Мы поехали в больницу, но, поскольку было уже поздно, я не отвез ее сразу в участок. – Уилл поднял глаза на капитана. – Вам что нибудь об этом известно?
Начальник покачал головой.
– Поскольку ты вчера был не на дежурстве, – медленно ответил он, – я не стану накладывать на тебя взыскание. Но ее необходимо привезти для допроса. – Уоткинс посмотрел Уиллу в глаза, и тот понял, что, несмотря на заверения капитана, этот проступок ему с рук не сойдет. – Возможно, она потеряла память в результате преступления. – Уоткинс не сводил с Уилла пристального взгляда. – Я надеюсь, ты знаешь, где она сейчас находится. Советую как можно скорее доставить ее в участок, – закончил он.
Уилл кивнул и направился к двери.
– И еще, офицер, – окликнул его Уоткинс, – с этой секунды ты играешь только по правилам.
Весь путь к Резеде Уилл пытался растянуть воротник форменной рубашки. Эта проклятая рубашка просто душила его. Он и недели в ней не протянет. Он повернул за угол своего квартала, гадая, вспомнила ли Джейн, как ее зовут. А сидит ли она вообще у него дома?
Она встретила его у порога в одной из его хороших белых сорочек, которую завязала узлом на талии, и в его шортах для пробежки.
– Меня кто нибудь искал? – спросила она.
Уилл покачал головой, переступил порог своего жилища и замер как вкопанный, глядя на аккуратно сложенные пустые ящики и свидетельства его происхождения, развешенные по стенам на всеобщее обозрение.
Его так неожиданно обуял гнев, что он забыл скрыть свою ярость.
– Кто, черт побери, дал тебе право рыться в моих вещах? – заорал он, топча ногами ковер, лежащий посреди гостиной.
Он обернулся и смерил Джейн сердитым взглядом, но увидел, что она вжалась в стену и закрыла голову руками, как будто готовясь к удару.
Его гнев тут же остыл. Он стоял не двигаясь, ожидая, пока прояснится в голове. И молчал.
Джейн опустила руки и медленно поднялась, но в глаза Уиллу она не смотрела.
– Я думала, что помогаю тебе, – призналась она. – Хотела поблагодарить за все, что ты сделал, и мне показалось, что это лучший способ. – Она обвела взглядом стену, где небольшой кожаный мешочек соседствовал с изображением сцены на охоте. – Всегда можно перевесить, если тебе не нравится, как я это сделала.
– Мне вообще не нравится, что они висят, – сказал Уилл, снимая с камина мокасины.
Он схватил пустой картонный ящик и принялся сбрасывать в него вещи.
Джейн опустилась рядом с ящиком на колени, пытаясь разложить хрупкие предметы так, чтобы они не помялись и не разбились. Ей приходилось делать это осторожно, чтобы опять не наделать глупостей. Она провела пальцами по перьям на маленьком кожаном мешочке.
– Что это?
Уилл едва взглянул на предмет у нее в руках.
– Лекарственный узелок, – ответил он.
– А в нем что?
Уилл пожал печами.
– Единственными, кто это знал, были мой прапрадед и его шаман, но оба уже давно умерли.
– Красивый, – сказала Джейн.
– Бесполезный! – отрезал Уилл. – Узелок должен уберечь от беды, а моего прапрадеда поднял на рога буйвол. – Он повернулся и заметил, как Джейн нежно поглаживает мешочек. Его лицо смягчилось, когда женщина подняла на него взгляд. – Прости, – извинился он. – Я не должен был на тебя кричать. Я просто не хочу, чтобы эти вещи висели там, где я буду постоянно на них натыкаться.
– Я думала, ты хочешь, чтобы они напоминали тебе о родине, – сказала Джейн.
Уилл опустился на пол.
– Именно от этого я и сбежал, – признался он. Вздохнул, взъерошил волосы и решил сменить тему разговора. – Как ты себя чувствуешь?
Она замерла, глядя на него и только сейчас заметив, что на нем голубая форменная рубашка и нашивка на рукаве «Полицейское управление Лос Анджелеса».
– Ты в форме? – изумилась она.
Он усмехнулся.
– А ты ожидала увидеть ирокез?
Она встала и протянула Уиллу руку, помогая ему подняться.
– Я еще помню, как готовить, – сообщила она. – Хочешь пообедать?
Она поджарила курицу, отварила бобы и запекла картофель. Уилл поставил блюдо на пол в центре гостиной и положил каждому на тарелку по куску грудинки. Потом рассказал, как прошел его первый рабочий день, а она – как заблудилась, когда шла на рынок. В окна струился солнечный свет, Джейн с Уиллом отбрасывали причудливые тени, и даже молчание не было мучительным.
Уилл ел мясо и обсасывал кости, когда неожиданно почувствовал, как рука Джейн легла на его руку.
– А давай разломаем, – предложила она, и он понял, что держит куриную дужку.
Он потянул к себе, она к себе, белая косточка заскользила у них между пальцами, и в итоге у него оказалась бóльшая часть. Разочарованная Джейн откинулась на ящик.
– А что ты загадал?
Он загадал, чтобы к ней вернулась память, но промолчал об этом.
– Если скажу, не сбудется, – удивляясь самому себе, ответил он и улыбнулся Джейн. – Так говорила моя мама. Честно говоря, она была последней, с кем я гадал на дужке.
Джейн обхватила руками колени.
– Она живет в Южной Дакоте?
Он едва расслышал ее вопрос, потому что думал о плавном изгибе маминого подбородка, о ее блестящих волосах медного цвета. Он представил, как их руки держатся за раздвоенную дужку, и задумался над тем, исполнилось ли хоть одно ее желание.
– Мама умерла, когда мне было девять лет. Разбилась с папой на машине.
– Какой ужас! – вздохнула Джейн, и Уилл удивился боли в ее голосе, ведь она совершенно чужой ему человек.
– Она была белая, – услышал он собственный голос. – После аварии я жил с