— Все поняли, что ты сказал, — ответил я. — Кто еще? Шон? Лайем?
— Я голодный, — отозвался Шон. — Поехали поедим.
— Он-то вечно голодный, — сказал Лайем, — но и я присоединяюсь к нему.
— Мне скучно, и уже давно, — сказал Роланд. — Поехали!
— Сэм, ты что скажешь? — спросил я.
— А что, у меня тоже есть право голоса?
— Сэм, ты всегда можешь внести во все мудрости на миллион кредиток, — сказала Сьюзен, — и ты сам это прекрасно знаешь.
— Благодарю вас, мэм. Я хотел бы сказать, что к этому пижону Приму я относился бы с недоверием.
Я ждал продолжения, а потом спросил:
— И это все?
— Угу. По-моему, Сьюзи, грядут перемены.
— Ну же, Сэм, — сказал я, — выдай, что думаешь.
— Нечего выдавать. Я компьютер, помнишь? Дай мне данные — я их проанализирую, дай мне числа, чтобы я их сложил, — я это выполню и выдам распечатку. Но не проси меня разобраться в недавних событиях. Они для меня уж слишком дикие и ненормальные. Изумрудные города, замки фей, сказочные планеты, какой-то парень, который возомнил себя Господом Богом… А, ладно, не обращайте внимания, я заткнусь. Разбудите меня, когда все кончится.
— Ну ладно, прекрати, — сказал я, — каждый раз, когда ты чего-то не понимаешь в происходящем, ты неизменно выкидываешь спектакль под названием «Я же всего-навсего компьютер».
— Нет, серьезно, мне кажется, что эта ситуация требует человеческого суждения. Она требует интуиции, подсказки сердца, ощущения внутреннего голоса. У компьютеров нет внутренних голосов, мальчики и девочки.
— Сэм, когда ты признаешься сам себе, что ты все-таки человек?
— Сын, я был человеком семьдесят два года. Этого мне вполне хватило.
— Но твоя Влатузианская Энтелехическая матрица делает твои реакции совершенно неотличимыми от реакций человеческого мозга, у которого есть все органы чувств. Этого вполне достаточно, чтобы все поверили в твою человечность. Иногда я и впрямь верю, что ты действительно человек, который прячется где-то в этом тяжеловозе, говорит в микрофон и обманывает нас всех.
— Ладно, Джон, ты меня вычислил. Ты прав, я просто обманщик. Суть в том, что я ростом всего в дециметр. Ты меня никогда не найдешь.
— Вот видишь? У компьютеров никогда не бывает чувства юмора. Джейк прав. Ты, вне всякого сомнения, человек, Сэм, нравится тебе это или нет.
— Как бы там ни было, — сказал Сэм, — если вернуться к вопросу, который мы обсуждаем, то, по-моему, вы уже и так приняли решение.
— Мы пока еще не всех выслушали, — сказала Сьюзен.
— Кто остался? — спросил я.
— Ты, Джейк. Что ты сам обо всем этом думаешь?
Я сел на место и вздохнул.
— Хорошо. Если говорить об общих принципах… как уже сказал Юрий, нам надо получить ответы на наши вопросы. У меня у самого есть к мистеру Приму парочка вопросов. И если мне не понравятся ответы, то я тоже могу просто взять и дать ему в морду. Но у меня есть и другие причины, чтобы поехать в Изумрудный город. Мур и его банда где-то здесь. В стенах города нам, может статься, будет безопаснее.
— А может. Прим их тоже пригласил на обед, — заметил Роланд.
— Когда? Неужели я что-то упустил? Или они приехали прежде нас? Мне показалось, что Мур и его шайка умчались в противоположном направлении.
— Может быть, Прим сконтактировался с ними по радио… или телепатически, или еще с помощью какого-нибудь там чуда.
— С нами он связывался весьма прозаическим путем.
— Верно, — признал Роланд. — Но все-таки он мог их тоже каким-то образом пригласить.
— Ладно, — сказал я. — Я принимаю твою точку зрения, но нам придется предупредить Прима, что ни под каким соусом мы не останемся под одной крышей с этими пташками.
— Я бы выпил за это, — сказал Шон. — Кстати, у меня самая страшная жажда на свете.
Наши запасы пива тоже были под строгим учетом и распределением.
Сьюзен сказала:
— Неужели вы думаете, что они до сих пор собираются нас преследовать? Я хочу сказать: что такое у нас есть, что им так до зарезу нужно? Черный кубик?
— Я бы им его охотно отдал, — ответил я. — По-моему, никому эта дурацкая штука не нужна.
— Только одно хорошее в этом есть, — вмешался Сэм. — Старина Кори Уилкс больше не будет нам мешать. Он стоял за всем, что тут происходило, а теперь, когда его больше нет, Муру придется здорово поломать голову, прежде чем он придумает, зачем ему причинять нам неприятности.
— Кроме того, что у него ко мне счет, — сказал я.
— Ну, может быть. Хотя думается, что уж теперь-то с него хватит.
— Только не с нашего мистера Мура, — сказал Лайем. — Ты его просто не знаешь, Сэм.
— Мне кажется, я его знаю, — ответил я. — И мне что-то не по себе.
Я выглянул из бокового иллюминатора.
«Солнце» спускалось за горизонт. Похоже было на наступающий вечер, небо стало чуть темнее голубовато-фиолетового цвета. Зелень травянистых холмов просто сияла — это был невероятно насыщенный, почти светящийся зеленый цвет. Аккуратные кустики были окрашены в самые разнообразные цвета — то розовый и красный, то оранжевато-коричневый. В этом мире все выглядело, словно это был парк, игровая площадка.
Я повернулся и завопил:
— Винни! Ты где?
— Наверняка занимается любовью с Джорджи, — сказал Роланд. — Эти двое — нежная парочка.
Винни выскочила из кормовой кабины, прокладывая себе дорогу в лесу человеческих рук и ног. Джорджи следовал за ней.
— Винни тут, Джейк!
— Иди-ка сюда, малышка.
Она прыгнула мне на колени. Я потер костистое, покрытое шерстью темечко между ушами.
— Как ты считаешь, Винни? — спросил я.
Винни подумала, нахмурив свои нависшие над глазами брови. В размышления она вложила множество усилий. Потом спросила:
— Про что считаю?
— Э-э-э? Понял. Про того человека, которого мы встретили. Того, у которого такая красивая одежда. Он тебе понравился?
Она пожала плечами. Мне стало интересно — выученный это жест или свойственный ее роду так же, как и людям.
— Большой человек, — ответила мне Винни. — Большой.
— Большой? — Ну уж нет. Прим явно был даже ниже среднего роста. — Ты хочешь сказать, «важный», «сильный»?
— Да, это. Большой человек. Сильный, — она пыталась как-то пояснить свои мысли, но ей не хватило слов, и она просто сказала: — Совсем большой человек. — Потом, словно ее озарила новая мысль, она добавила: — Много!
— Много? Ты хочешь сказать, в нем много чего-то? Или что он очень сильный?
— Много, — упрямо повторила Виним.
— Много? В смысле — «больше, чем один»? Что у него — много друзей?
Она подумала.
— Нет. Он много. Больше-чем-один.
— Понятно.
Я посмотрел на остальных, ища объяснения словам Винни. Никто ничего не понял. Я повернулся к Джорджи, который был не выше