— Уа-а! — вскакиваю с койки, держась за бешено бьющееся сердце. — Вспомнил! Странствующий целитель…
[Имя из той жизни вслух лучше не произносить. Довлатов, этого пока достаточно,] — думаю про себя, осторожно осматривая больничную палату. — [Неизвестно ни где я, ни какая вокруг обстановка.]
Пытаясь отдышаться, смотрю на свои руки. Худые, без намёка на шрамы и годы упорных тренировок. Тело тоже не моё, но хотя бы возраст почти тот же. Лунный свет сквозь окна осветил палату, выхватывая три пустые койки. У меня всего один сосед, но и тот, судя по храпу, видит десятый сон. В зеркале, стоящем за его кроватью, отразился рослый парень с тёмной шевелюрой, в больничной робе, да ещё и с забинтованной головой.
Над моей койкой нашёлся бейджик с именем пациента.
— Макс Граут… значит, — чувствую, как сердце в груди грохочет, откликаясь на услышанное имя. — Спасибо, друг… Правда, спасибо, кем бы ты ни был. Раз уж я занял твоё тело, то на мне теперь долг жизни.
Мне повезло настолько, насколько вообще возможно: переход из одного мира в другой, да ещё и со вселением в новое тело. Сработали сразу два благословения Великих Сущностей — Матери Чудовищ и Двумерного Человечка. Епархия одной — жизнь во всех её проявлениях. А второй управляет измерениями.
— Выжил, — шепчу я тихо, сидя на больничной койке. Заодно накладываю «Фокус». Сразу стихает накал нахлынувших эмоций. — Пока я жив, и у землян есть надежда на спасение. Нужно время, ресурсы, рычаги влияния на ситуацию с Олимпом. Ладно-ладно, не спешить! Вот так, дышим спокойно. Шок от переноса в другой мир сейчас пройдёт. Сначала надо во всём тут разобраться. Макс Граут… Макс Граут… Теперь я Макс Граут.
Феномен переселения душ неофициально имелся и на Земле. Здесь же… иметь имя в новом мире уже неплохо. Так легализоваться среди местных будет проще. Снова смотрю на руки. На среднем пальце остался след от кольца… «Фамильного» тут же подсказывает память прежнего владельца.
— Макс Граут из благородных, — присматриваюсь к ладоням и запястьям. — Никаких мозолей, и нет намёка на тренировки. Не знаю, кем ты был, парень, и что происходит, но я помогу… нам. Орков-наёмников в том переулке послал кто-то не из бедных. Убийство, замаскированное под ограбление. Хм… возможно, кто-то умный? Или злопамятный? Зачем иначе ему понадобилось кольцо?
На запястье сохранилась моя метка Древних в виде небольшого ромба — значит, всё это не сон. Мозг лихорадочно воссоздал события последних дней. «Фокус» и тут помог, отсеяв лишние эмоции.
[Кто-то подстрелил Макса Граута. Затем его доставили в больницу. Силовики почему-то не смогли сразу провести опознание. Но потом я точно слышал, как кто-то назвал меня «господином Граутом».]
Ещё раз приглядываюсь к соседу по палате. Мужчина за пятьдесят, сухонького телосложения лежит поверх покрывала в верхней одежде. На стуле, направленном к моей кровати, висит его пиджак. М-да, а ведь я поспешил с выводами, думая, что это пациент! Скорее уж, верный слуга, дожидающийся момента, когда его господин очнётся.
Чуть наклонившись вперёд, присматриваюсь к стоящим у кровати туфлям старика. Подошва стёрта, поцарапанный нос и задник. А ведь обувь — это первое, на что мужчины смотрят. Видимо, хозяин из меня был так себе, раз мой слуга ходит в обносках.
— Ауч! — от телодвижений разболелась голова. — Точно! В меня же стреляли.
Накладываю на себя «диагностику» и тут же замираю, удивлённо хлопая глазами.
— Какого чёрта⁈ — подняв руки, смотрю на цвет ауры, которая их окружает. — Бесцветный или, скорее, молочно-белый?
В прошлой жизни цвет моей ауры был зелёный — то есть цветом эссенции Жизни. Технически она есть во всех живых существах, будь то растение, чудовище или человек. Но только целители могут её использовать для лечения пациентов. У нас, целителей, её вроде как переизбыток относительно нормы, и нам это не вредит. Сейчас, когда я наложил на себя «диагностику», плетение зачерпнуло эссенцию из отпущенного мне срока жизни. Вывод: избытка эссенции больше нет!
— Значит, — наконец мысль созрела, — в этой жизни я не целитель, но по-прежнему могу лечить других людей ценой сокращения срока жизни. Либо восполнить дефицит эссенции Жизни. Благо есть один надёжный способ. Вопрос в том, что за тип одарённости мне выпал в ЭТОЙ жизни?
Не стихийный, не техномантия и не малефецизм. У артефакторов оттенок грязно-серый. У менталистов, борцов за разум, светло-серебристый. Но вот молочный белый мне не попадался даже во время войны с Олимпом. М-да-а-а! А я-то думал, что в те месяцы в полевых госпиталях видел одарённых всех мастей.
[По ходу дела разберусь,] — наконец смотрю на результаты «диагностики». — [Пулю пока рано доставать. У медиков возникнут вопросы, если рана заживёт слишком быстро. В остальном нет ничего, что несло бы угрозу жизни. Скорее всего, у меня теперь родство с двумя стихиями. С Жизнью, и с этим странной молочно-белой нечто.]
Тихо спустившись с кровати, аккуратно отключаю стоящие рядом медицинские приборы. Фе, старьё! На Земле такие кардиомониторы перестали использовать уже давно.
[Местным медикам пока рано знать, что я проснулся.]
Пока слуга спит, стоит разведать обстановку. Где я? Кто я? Каков мой статус?
* * *
Тихо выйдя из палаты в коридор больницы, я мельком глянул на информационные плакаты, развешанные на стенах. Темно, вдали горит дежурный свет, но надписи можно разобрать.
— Да вы издеваетесь? — я замер у одного из детских постеров на половину стены, описывающих историю мира Солэнберг. — Сюда тоже пытались пробраться олимпийцы?
Но, согласно хроникам, им здорово надавали по рогам драконы. Все местные земли и водные пространства находятся под их протекторатом. Что интересно, рептилии напрямую в политику стран не лезут. Они местные финансовые магнаты и ведут свою игру.
— Хм-м-м, а материки-то здорово похожи на мир Земли, — смотрю на географическую карту. — Но только их тут побольше.
Аж целых девять континентов! Два в статусе «неизученные» находятся в Тихом океане из-за непрекращающихся магических штормов. Один закрытый «на карантин» в районе Атлантики последние два века. Четвёртый — самый дикий — находится в Индийском океане. Он в процессе колониального освоения Британией, Франкией и та-дам… Российской Империей, Родиной моей, пусть и из другого мира.
Глаза скользили между облачками с информацией. Судя по датам на плакатах и графике обхода, висящего у палаты, сейчас конец мая 2002 года от «вознесения» Бога-Дракона Иссу. Эта рептилия-гигант оставила когтями на материках свои отметки. Тройное