Толпа расступилась – дала проехать «скорой помощи». Машина остановилась футах в десяти от лестниц, от висевшего головой вниз мужчины и его спасателей. Из нее выскочили два санитара и пожарный, убрали лестницы, оттеснили Фромейера и его войско. Потом один из них сел за руль и подогнал машину прямо под мистера Крэнка.

– Что ты там делаешь, Лютер? – взвыла Нора, проталкиваясь сквозь толпу зевак.

– А ты как думаешь? – огрызнулся он в ответ, и в висках застучало еще сильнее.

– Ты в порядке?

– Я кайф ловлю!

Санитары и пожарный влезли на крышу машины, быстро приподняли Лютера на несколько дюймов, затем распутали шнур и провод и освободили его. Несколько человек из толпы зааплодировали, остальные смотрели равнодушно.

Санитары проверили пульс и давление, затем спустили Лютера на землю и потащили к машине, к распахнутым задним дверцам. Ноги у него затекли, стоять он не мог. И еще он весь дрожал. Заметив это, санитар накинул на него два оранжевых одеяла. Теперь Лютер сидел в машине, смотрел на улицу, стараясь не замечать зевак, которые, без сомнения, наслаждались его унижением. Он испытывал неимоверное облегчение. Полет с крыши – дело нешуточное. Ему повезло, что он жив и в сознании.

Пусть себе смотрят. Пусть глазеют. Ему все равно, слишком уж много он пережил.

К нему протиснулась Нора. Узнала пожарного Кистлера и санитара Кендала – это были те самые парни, что пытались всучить им фруктовые торты. Она поблагодарила их за спасение мужа.

– Ну что, поедем в больницу? – осведомился Кендал.

– Хотя бы провериться, – подхватил Кистлер.

– Нет, спасибо. – Зубы Лютера выбивали мелкую дробь. – Вроде бы ничего не сломал. – Однако ощущение было такое, точно у него переломаны все косточки.

Дикий вой сирены, сверкание мигалки – на Хемлок-стрит прибыл полицейский автомобиль. Из него выскочили Трин и Салино и двинулись выяснять, что происходит.

Фромейер, Бекер, Керр, Шёль, Бриксли, Кнопп, Гэлди, Веллингтон – все они окружили Лютера и Нору. Был среди них и Спайк. Лютер отвечал на банальные вопросы парней в форме, и практически все обитатели Хемлок-стрит слетелись к месту происшествия, толкались и тянули шеи, чтобы получше рассмотреть.

Узнав, в чем суть дела, Салино довольно громко произнес:

– Снеговик? Но я так понял, что вы в этом году не собирались отмечать Рождество, мистер Крэнк. Однако сначала позаимствовали елку. А теперь вот это...

– Что происходит, Лютер? – крикнул Фромейер. Вопрос он задал от имени всей общественности. Все хотели знать.

Лютер взглянул на Нору и понял, что не в силах вымолвить и слова. Но он всему виной, ему и отвечать.

– Блэр возвращается домой на Рождество, – пробормотал он, потирая левую лодыжку.

– Блэр возвращается домой! – громко оповестил толпу Фромейер.

Новость распространилась мгновенно. Не важно, как относились сейчас соседи к Лютеру, они всегда обожали Блэр. Ведь она выросла у них на глазах, потом училась в колледже, и до следующего лета они ее не ждали. Блэр сидела почти со всеми соседскими малышами, когда родителям надо было отлучиться. Она росла единственным ребенком в семье и потому считала всех детей на Хемлок-стрит своими братьями и сестрами. Для всех них она была старшей сестрой.

– И не одна, а с женихом, – добавил Лютер.

И эта новость тоже мгновенно распространилась в толпе.

– Кто такая Блэр? – строго спросил Салино, точно расследовал убийство и ему нужно было найти серьезную улику.

– Моя дочь, – ответил Лютер блюстителю закона. – Месяц назад улетела в Перу, работать в Корпусе мира. И раньше, чем через полгода, мы ее не ждали. А сегодня утром вдруг звонит, около одиннадцати. Из Майами. Решила сделать нам сюрприз на Рождество. Прилетела, и не одна, а с женихом, он врач, где-то там и познакомились.

Нора придвинулась поближе и поддерживала его под локоть.

– И она наверняка рассчитывала увидеть дома елку? – спросил Фромейер.

– Да.

– И снеговика?

– Само собой.

– И хотела повеселиться на знаменитой рождественской вечеринке у Крэнков?

– Да, и это тоже.

Толпа плотным кольцом сомкнулась вокруг Фромейера. Тот анализировал ситуацию.

– Во сколько она прилетает? – осведомился он.

– Самолет приземляется в шесть.

– В шесть?!

Соседи дружно взглянули на часы. Лютер потер вторую лодыжку. В пятках покалывало – хороший признак. Кровообращение восстанавливалось.

Вик Фромейер отступил на шаг и оглядел лица соседей. Потом откашлялся и начал:

– О'кей, ребята. Значит, план у нас такой. Все на вечеринку к Крэнкам, устроим настоящую рождественскую встречу Блэр. Так что бросайте свои дела и присоединяйтесь. Индейка у тебя есть, Нора?

– Нет, – робко ответила та. – Только копченая форель.

– Копченая форель?

– Больше ничего не нашла.

Женщины начали перешептываться:

– Копченая форель?

– У кого есть индейка? – громко спросил Фромейер.

– У нас две, – сообщила Джуд Бекер. – Обе в духовке.

– Замечательно! – кивнул Фромейер. – А теперь, Клиф, бери ребят – и бегом к Бриксли. Возьмете у них снеговика. Лампочки тоже не забудьте прихватить, украсим ими кусты у дома Лютера. Все остальные – по домам! Всем переодеться и прихватить с собой еду. Встречаемся здесь через полчаса. – Потом он взглянул на Салино и Трина и распорядился: – А вы, ребята, – в аэропорт!

– Это еще зачем? – спросил Салино.

– Встретить Блэр и отвезти домой.

– Ну, не знаю, сможем ли мы...

– Мне что, вашему шефу позвонить?

Трин и Салино молча направились к машине. Получив от Фромейера четкие указания, соседи начали расходиться по домам. Лютер с Норой наблюдали за тем, как они разбегаются по Хемлок-стрит. У них появилась цель.

Нора взглянула на Лютера, в глазах ее стояли слезы. Тот тоже едва не плакал. Лодыжки ныли от боли.

– Сколько ждете гостей? – спросил Фромейер.

– О, даже не знаю, – ответила Нора, оглядывая опустевшую улицу.

– Меньше, чем мы рассчитывали, – сказал Лютер. – Звонили Андервуды. Отказались. И Докс тоже.

– И отец Забриски, – подхватила Нора.

– Так Митча Андервуда точно не будет? – осведомился Фромейер.

– Нет, он не может.

«Ничего себе вечеринка, просто слезы», – подумал Фромейер.

– И сколько же вам надо гостей?

– Приглашаю всех! – заявил Лютер. – Всю улицу.

– Да, всю улицу, всех соседей, – подхватила Нора.

Фромейер взглянул на Кистлера:

– Сколько ваших дежурит сегодня на подстанции?

– Восемь человек.

– Может, и пожарных с врачами пригласим? –