Согласие с собой.
И коварство.
Мальчишка смерил глазами расстояние, словно прикидывая, успеет ли вскочить на велик и сбежать. Он даже рискнул бросить взгляд на ближайший лесок, но Хант уже подошел ближе.
– Здравствуйте, детектив.
Хант снял очки. Его тень упала на ноги мальчика.
– Здравствуй, Джонни.
Тот начал складывать карту.
– Я знаю, что вы хотите сказать, так что можете не говорить.
Хант протянул руку.
– Можно посмотреть карту? – Джонни замер, и на его лице снова появилось выражение загнанного зверька. Он пробежал взглядом по длинной улице, потом посмотрел на карту. – Видишь ли, я слышал про нее, – продолжал Хант, глядя мальчику в глаза. – Сначала не поверил, но люди говорили… Сколько раз, Джонни? Сколько раз я предупреждал тебя об этом? Четыре? Пять?
– Семь, – едва слышно ответил Джонни, вцепившись в карту побелевшими от напряжения пальцами.
– Я верну ее тебе.
Мальчик поднял голову, и в его глазах уже не было никакой хитрости. Детектив видел перед собой ребенка. Испуганного ребенка.
– Обещаете?
Какой же он маленький.
– Обещаю.
Джонни поднял руку, и Хант взял карту. Мятая, мягкая, с бледными полосами от складок. Детектив опустился на бордюр рядом с мальчиком, развернул большой лист с фиолетовыми чернильными пометками на белой бумаге. Это была так называемая налоговая карта, с фамилиями и адресами, и она покрывала лишь часть города, может быть, около тысячи домохозяйств. Примерно половину из них перечеркивал красный крестик.
– Где ты ее взял?
– У налогового инспектора. Они недорогие.
– Есть все? На весь округ?
Джонни кивнул.
– Красные пометки?
– Дома, где я был. Люди, с которыми разговаривал.
Хант даже не нашелся что сказать. Это сколько ж надо времени, чтобы объехать такую территорию на разбитом велосипеде…
– А те, что со звездочкой?
– Одинокие мужчины. У меня от этих типов мурашки по коже бегали.
Хант сложил карту и протянул ее мальчику.
– На других картах такие же пометки?
– На некоторых.
– Это нужно прекратить.
– Но…
– Нет, Джонни. Это нужно прекратить. Ты вторгаешься в частную жизнь. К нам поступают жалобы.
Джонни поднялся.
– Я никаких законов не нарушаю.
– Ты – прогульщик. Вот и сейчас пропускаешь занятия. К тому же это опасно. Ты понятия не имеешь, кто живет в этих домах. – Хант щелкнул по карте, и Джонни убрал ее. – Я не могу потерять еще одного ребенка.
– Я сам о себе позабочусь.
– Да, ты уже говорил это сегодня утром.
Джонни отвернулся, а Хант, скользнув взглядом по узкой скуле с желваком под натянутой кожей, заметил на его шее шнурок с перышком. Яркое, светло-серое, оно выделялось на фоне застиранной рубашки.
– Это что? – спросил он, меняя тему.
Джонни торопливо убрал перо под рубашку.
– Пенек.
– Пенек?
– Ну зачаток пера. На удачу.
Еще одно перо детектив увидел на велосипеде, большое, коричневое.
– А то? – Он показал на перо. – Оно чье? Ястреба? Совы?
Джонни не ответил, и его лицо не выразило никаких эмоций.
– Тоже на удачу?
– Нет. – Джонни помолчал, отвел глаза. – Это другое.
– Послушай…
– Вы видели в новостях на прошлой неделе? Нашли ту похищенную в Колорадо. Знаете про нее?
– Знаю.
– Пропала год назад, а нашли в трех кварталах от дома. И все это время была там, меньше чем в миле от семьи. Сидела под замком в какой-то вонючей дыре, в подвале. С ведром и матрасом.
– Джонни…
– В новостях показывали фотографии. Ведро. Свеча. Грязный матрас. Низкий потолок, четыре фута. Но ее же нашли.
– Всего лишь один такой случай.
– Они все похожи. – Джонни повернулся к Ханту; казалось, глаза его потемнели еще больше. – Всегда сосед или друг, кто-то, кого ребенок знает или мимо чьего дома проходит каждый день. И находят их всегда неподалеку. Даже если мертвые, они всегда близко.
– Это не всегда так.
– Но иногда, иногда так.
Хант поднялся.
– Иногда, – мягко сказал он.
– Если вы бросили дело, это не значит, что и я должен.
Глядя на мальчишку, видя его отчаянную убежденность, Хант испытал глубокую печаль. Будучи ведущим детективом департамента полиции, он участвовал во многих расследованиях и потому взял дело об исчезновении Алиссы на себя, сделав больше, чем кто-либо другой, для возвращения бедной девочки домой. Он отдал расследованию многие месяцы и настолько пренебрег собственной семьей, что жена, в отчаянии и тихом гневе, в конце концов ушла от него. И все ради чего? Алисса пропала. Пропала бесследно, и им еще повезет, если удастся обнаружить хотя бы ее останки. Случай в Колорадо не значил ровным счетом ничего. Хант знал статистику: большинство похищенных не доживали до следующего дня. Вот только легче от этого не становилось. Он по-прежнему хотел вернуть девочку домой. Так или иначе.
– Дело не закрыто, сынок. Никто ничего не бросил.
Джонни поднял велосипед, скатал карту и сунул в задний карман.
– Мне надо идти.
Детектив положил руку на руль, горячий от солнца и шершавый от ржавчины.
– Я давал тебе послабление. Больше не могу. Это нужно прекратить.
Джонни потянул велосипед на себя, но не сдвинул и на дюйм[11].
– Я могу сам о себе позаботиться, – едва ли не прокричал он.
Хант впервые услышал, чтобы мальчишка говорил так громко.
– В том-то все и дело. Не ты должен заботиться о себе. Это обязанность твоей матери, а она, честно говоря, и за собой-то приглядеть не может, не говоря уже о тринадцатилетнем мальчишке.
– Думайте что хотите, но вы ничего не знаете.
Удержав его взгляд еще на секунду, Хант увидел, что злость в темных глазах сменилась испугом, и понял, как сильно нужна мальчику его надежда. Но мир недобр к детям, и запас терпения в отношении Джонни Мерримона у него исчерпан.
– Если поднимешь сейчас рубашку, сколько синяков я увижу?
– Я сам могу о себе позаботиться.
Заявление прозвучало заученно и неубедительно, и Хант понизил голос.
– Я ничего не могу сделать, если ты перестанешь со мной разговаривать.
Джонни выпрямился и отпустил велосипед.
– Я пойду пешком, – сказал он и повернулся.
– Джонни.
Мальчишка будто и не слышал.
– Джонни!
Теперь он остановился.
Хант подвел к нему велосипед. Спицы на ходу пощелкивали.
Джонни положил руки на руль.
– У тебя есть моя карточка?
Паренек кивнул.
Хант шумно выдохнул. Он и сам не мог объяснить, что так тянуло его к Джонни. Может, он видел в нем что-то? Или острее, чем следовало бы, чувствовал его боль?
– Не потеряй. Держи при себе. Звони в любое время. О’кей?
– О’кей.
– И я не хочу больше слушать жалобы на тебя.
Джонни промолчал.
– Сейчас прямо в школу?
Молчание.
Хант посмотрел на чистое голубое небо, потом снова на мальчика. Черные влажные волосы, упрямый подбородок.
– Будь осторожен, Джонни.
Глава 4
Люди – не праведники. Копу это прекрасно известно. Джонни столько раз заглядывал через чужие заборы и в чужие окна, что уже и