– Пардон, не моя пещера, – выговорил он. – Моя – несколькими входами дальше.
Затем Билл шагнул прочь. Вернее, захотел шагнуть, но трусливые ноги пока еще отказывались слушать голову.
Из каждого мелкого рта каждой мелкой твари в пещере вырвался тихий рык, сделавшийся оглушительным из-за неимоверной плотности упакованных в каменной дыре тел.
– Я, пожалуй, пойду, – сообщил Билл скорее не гоблинам, а собственной анатомии.
Колени отозвались дрожью. Но кажется, это предвещало не горизонтальное перемещение, а вертикальное. Сверху вниз.
Внезапно сквозь ночь прокатился лютый кровожадный вой. Он лишил Билла последних остатков воли, превратив в дрожащую телесную оболочку.
Билл помимо воли подумал о пантеоне. О Лоле, отце богов. О Вруне, его жене и всеобщей матери. Об их детях, Звяке, Впахе и Нолле – богах и богинях денег, работы и мудрости. О жене-дочери Лола – Суе, богине похоти и желаний. О сыне-муже Вруны – Рыге, боге буйного застолья. И кому же помолиться? Кто пришлет хоть что-нибудь, способное отвлечь гоблинов?
«Мать вашу! – подумал Билл. – Я принесу в жертву целое гребаное стадо свиней первому из вашей своры, кто поможет мне».
Нелепая надежда. Пантеон верил в Билла не больше, чем Билл в него.
Руки, еще подчинявшиеся голове, поднялись над нею. Он почти воспрянул духом, ощутив движение в оцепенелых ногах. Зря. Ноги решили согнуться. Билл упал на колени.
«Погоди-ка, – выговорил тихий голос здравой части рассудка, той, что советовала бежать. – Вой донесся из-за спины».
«Заткнись! – заорал весь остальной рассудок. – Нет времени на это дерьмо! Боги вас разрази, я занят! Я подыхаю!»
Мимо него пронеслось что-то массивное. Волна ветра ударила в лицо. Басовитый рев отдался в груди, а мощный топот – в ногах.
Потом – тишина. Мгновение абсолютной тишины.
Затем – ветер. Страшный звук рассекаемого воздуха.
И звуки смерти.
Билл вырос на ферме. Он перевидал много скота и хорошо знал звуки, издаваемые ломающимися костями и раздираемым мясом.
Но звучало не тело бедолаги Билла. И потому он решился приоткрыть глаз.
Божественное вмешательство. Поначалу в голову пришло лишь это. Не иначе сработала молитва. Лол и в самом деле сошел с небес и вступился. То есть божество наконец-то явилось в Кондорру. Единственно ради Билла.
Но потом он взглянул на пришельца, и хотя с годами Билл узнавал все больше странного о Лоле, Вруне, Рыге и прочем Пантеоне – увиденного не встречал ни в какой книжке.
Создание где-то восьми футов ростом, целиком слепленное из колоссальных мышечных пластов, усаженное чешуями размером с брусчатый камень. Чудовище махало боевым молотом, чье било неслось сквозь гоблинские ряды, будто коса сквозь пшеницу. Дождем летели искореженные мелкие тела, далеко и высоко брызгали жидкости. Пещерную вонь заглушил запах крови и свежего дерьма.
Гоблины в ужасе визжали, пытались удрать вглубь пещеры. Но там – тупик. Несколько храбрецов проскользнули мимо железной крутящейся смерти, побежали к выходу. Они промчались мимо Билла в ночь, он проводил их взглядом…
…и увидел ее – ангела на пару с демоном, ворвавшимся в пещеру. Ангела ярко очертила луна. Мокрые от пота волосы наспех собраны в пучок, рот искажен гримасой ярости. В одной руке – меч, в другой – кинжал. Ангел разрубила глотку первому гоблину, пытавшему проскочить мимо, подсекла ноги второму. Тварь упала на обрубки и заорала так страшно, что начала блевать.
Огромный ящеродемон шел по пещере, расплескивая смерть по стенам и полу, а за ним пошла женщина, обрывая жизни избежавших демона с заботливой филигранной точностью. Словно вслед за мясником шел хирург.
Может, они – полубоги?
Когда боги сходят на землю, на уме у них одно. Хотя барышни, которым не повезло попасть под их очарование, обычно до полного срока плод не донашивали. Отпрыски Пантеона – полубоги – создавали слишком много беспорядка в мире. Они были слишком могущественными и непредсказуемыми. И могли разрушить хрупкое равновесие сил между странами.
Но как орудует мясник! Каков размах, какая эффективность! Без малого – божественно. Ангел с демоном работали тихо. После воя при атаке – никаких воплей или торжествующих возгласов. Вокруг орали гоблины, а пара старалась, угрюмо стиснув челюсти.
Но, понаблюдав, Билл решил: нет, не божественно. Хотя такой размер и качество забоя раньше видеть не приходилось, похоже, для пары это повседневная работа. Никаких молний, всплесков психокинетики. Только сталь, кровь и кости.
Боги, да кто они?
Наконец резня завершилась. Повсюду лежали мертвые и умирающие. Убийцы остановились, тяжело дыша, посмотрели друг на друга и пожали плечами.
– Видишь, – выговорил ящер голосом, похожим на скрежет трущихся камней, – забава суть большая, чем в пекарне.
– Заткнись и ищи кошелек, – посоветовала женщина.
Она вдруг развернулась, ткнула в Билла пальцем и вопросила:
– Ты! Кошелек видел?
Билл ошеломленно глядел на нее. В его жизни больше не осталось смысла. Он вспомнил, что говаривал давно сгинувший отцов батрак Фиркин в минуты трезвости, со временем случавшиеся все реже. Тот говаривал, что жизнь происходит так, словно ее хозяин там, наверху, отлучился по делам, а вожжи оставил разъяренному карапузу, и вот божья рука прошлась по судьбе, все повалила и стряхнула наземь.
– Я? – спросил Билл у женщины, показывающей на него пальцем.
– Нет, – тряхнула она головой. – Наверное, кто-то другой такой же, который позади.
Застигнутый врасплох Билл обернулся. Никого. Затем рассудок все-таки переварил ситуацию. Билл смущенно взглянул на ангела.
Теперь он лучше смог рассмотреть ее в свете усеявших пол гоблинских факелов. Лицо – костистое, суровое, будто состыкованное из пластин, сходившихся под резкими углами на челюсти и скулах. Женщина одета в кожу, усаженную стальными клепками. Там и сям – на голенях, плечах, руках – детали пластинчатого доспеха. Резкости черт отвечали и глаза, неестественно яркие и живые среди жуткого побоища.
За ее спиной здоровенный человекоящер держал за щиколотки и оживленно тряс два гоблинских трупа. Результатом тряски стали несколько обрывков кожи, грязь и много крови. Но никакого кошелька. Ящер заворчал и швырнул тела в угол. Трупы приземлились с мокрым хрустом, заставив Билла поморщиться.
Во взгляде женщины появилась теплота.
– Да уж, нетипичный вечер, а? – осведомилась она.
– И день был не очень, – ответил Билл, беспомощно пожав плечами.
Женщина ободряюще улыбнулась. Резкие углы преобразились, щеки вдруг приобрели мягкую округлость, и на них даже обнаружились маленькие ямочки.
– Я Летти, – сказала она. – А он – Балур.
Билл посмотрел на ящера. Балур. Звучит иностранно. Билл понимал, что сейчас любопытство может оказаться тем, что губит кошачьих, но сдержаться не смог.
– А кто он? – спросил Билл.
– Упрямый идиот, – мгновенно ответила Летти.
Балур потряс еще пару гоблинов и швырнул их в угол.
– Если флиртовать, то это суть не помогающее находить наши деньги быстрее, – сказал ящер, не глядя на напарницу.
– Зато моя версия флирта слегка культурней сбрасывания штанов и предложения денег за услуги, – огрызнулась Летти и добавила на том же дыхании, обращаясь к Биллу: – Если подумаешь чего,