Я начал ходить на занятия по карате два или три раза в неделю. Мне это понравилось с самого начала, но не потому, что я учился наносить удары руками и ногами. Больше всего я наслаждался тишиной. Спокойной атмосферой. Я никогда не считал те занятия обучением искусству боя. Все эти последовательности движений больше напоминали танец, чем драку. То, что я делал на этих занятиях, не имело значения. Важна была атмосфера. Я никогда не думал: я учусь здесь драться, потому что именно этим буду заниматься всю оставшуюся жизнь. Я любил тихую, спокойную обстановку, которая царила на этих занятиях.
Инструктор в клубе с самого начала сказал отцу, что видит в таком маленьком мальчике, как я, что-то уникальное. Я мог полностью концентрироваться на занятии и не отвлекаться. Когда родители спрашивают меня, с какого возраста ребенок должен начинать тренироваться, я всегда говорю, что лучше всего привести детей на занятие, чтобы посмотреть, как и что у них будет получаться. Они ведь все разные. Я мог на целый час сосредоточить все свое внимание на карате, но не уверен, что сохранил бы такую концентрацию на чем-то другом. Ребенку нелегко сосредоточиться на традиционном занятии по карате, но мне это прекрасно удавалось.
Когда меня в детстве задирали, знание карате мне особо не помогало. Я никогда не считал, что это хорошая форма самозащиты. Изучение карате в зале не готовит вас к тому давлению, которое вы испытаете во время настоящей драки на улице. Когда начиналась какая-нибудь потасовка, я замирал. Это чем-то напоминает реакцию, встречающуюся в природе: животное, на которое охотятся, часто замирает в надежде, что хищник просто уйдет. Для самозащиты в реальных жизненных ситуациях польза от карате была такой же, как от изучения балета.
В детстве я продолжал заниматься карате и добивался все больших успехов. В двенадцать лет я получил черный пояс. В тринадцать начал тренироваться под руководством нового инструктора вечером в зале колледжа Де Ла Салль. Там я получил второй дан. В пятнадцать лет на национальной баскетбольной арене в Талле я стал чемпионом Ирландии по кэмпо-карате. Чтобы добиться этого, я упорно тренировался и очень гордился своим достижением в то время. Об этом даже написали статью в местной газете с большой моей фотографией. После этого мой дедушка долго носил эту статью с собой и показывал ее всем, кого встречал.
Когда мне было восемнадцать, меня представили инструктору из другого клуба. Выглядел он довольно круто. Это был большой парень в красном кимоно. Мы же все носили черное. Я был в некотором смысле очарован им. Когда он сказал, что я могу тренироваться в его клубе, я, ни минуты не раздумывая, принял его приглашение.
Однажды утром в хозяйственный магазин, где я работал по выходным, пришел мой инструктор по карате в колледже Де Ла Салль. Он узнал, что я тренируюсь где-то еще, и был этим недоволен. Выйдя из себя, он принялся ругать меня в присутствии покупателей и работников магазина. Мне казалось невероятным, что он так разозлился, понять же причину подобного гнева было сложно. На тот момент я тренировался в его клубе пять или шесть лет и продолжал это делать. Мне нравилось карате, и я хотел заниматься им как можно чаще. Но он не мог справиться со своими чувствами. Его реакция была ребяческой. Я убежден, что тренировки в разных местах приносят пользу и должны поощряться. Но у инструктора было другое мнение. Я молча стоял в магазине, в котором было полным-полно народу, и в растерянности слушал, как инструктор кричит, что я его предал и мне не стоит больше приходить в его клуб. Этот случай произвел на меня настолько неприятное впечатление, что я вскоре вообще прекратил заниматься карате.
* * *В средней школе меня по-прежнему задирали. Чисто внешне мне удавалось сохранять спокойствие, но, конечно, все это было весьма неприятно. Физического насилия было не так много. Меня в основном толкали с той или иной силой, и я постоянно находился настороже. Если кто-нибудь ударял меня по затылку, я продолжал идти как ни в чем не бывало. Я никогда не давал сдачи. Я просто терпел и ждал, когда все закончится. Несмотря на то что меня в юные годы часто задирали, я никогда не получал серьезных травм. Но, когда мне было восемнадцать, произошел один инцидент. Как-то вечером я с друзьями был в Ратмайнсе в баре «Стейшн». Мы посидели там, немного выпили, а затем решили отправиться в ночной клуб Сары в Ратфарнеме. В таком возрасте нелегко добраться до клуба большой толпой, поэтому мы решили разделиться на несколько групп.
Когда я со своей тогдашней подругой направлялся к стоянке такси в Ратмайнсе, то мы проходили мимо группы из шести или семи парней, которые стащили велосипедиста с велосипеда и, по-видимому, без всякой причины начали избивать его. Никто не обращал на это внимания, и мы тоже решили идти дальше. Велосипедиста продолжали избивать, и у меня мелькнула мысль: «Нужно что-то предпринять, нельзя просто пройти мимо». Я вернулся и попытался образумить этих парней: «Перестаньте, ребята, с него уже хватит».
Тогда они набросились на меня. Я не смог устоять на ногах, и, пока пытался подняться, мне порядком досталось. До сих пор помню, как кричала моя подруга, когда я упал лицом на бетон. Также меня ударили кирпичом и попытались бросить под автобус.
К счастью, нам удалось уйти, когда мой друг Кевин Макгинли, вышедший из бара после нас, увидел, что происходит, и поспешил мне на помощь. Мы добрались до находящегося неподалеку полицейского участка. Из-за побоев меня трудно было узнать. Позднее я выяснил, что у меня повреждена глазница и скула. Однако полицейские решили, что я – замысливший что-то недоброе отморозок, и выгнали меня. Я со своей подругой добрался до дому на такси.
Родители уезжали на выходные. Утром мама просунула голову в дверь и сказала: «До понедельника». Я спрятал лицо под одеялом и пробормотал: «Хорошо, до понедельника». Те парни так меня избили, что я напоминал своим видом человека-слона и не хотел, чтобы она это видела.
Физические повреждения начали проходить через несколько дней, но мое душевное состояние восстановилось намного позже. Мало кто из молодых людей хотел бы, чтобы его избили на глазах у девушки. Это очень унизительно. От этого начинаешь чувствовать свою полную никчемность.