— Говорят, только последние глупцы да слабаки, способные лишь прислуживать женщинам, могут попасть в рабство к пантерам, — произнес Самос.
Мужчина ответил ему хмурым взглядом. Я вновь почти физически ощутил, как сжались в кулаки его скованные за спиной руки.
— В свое время мне тоже пришлось быть в рабстве у одной женщины, — сказал я.
Он посмотрел на меня с недоумением.
— Ну, и как с тобой поступить? — спросил у него Самос.
Ошейник на мужчине был неснимаемый, что для мужчины-раба совсем не странно. Голову человека в таком случае кладут на наковальню и скрепляют металлическую полосу на шее толстой заклепкой.
— Поступайте как пожелаете, — ответил стоящий перед нами на коленях человек.
— Как ты стал рабом? — спросил я.
— Вы же видите, — ответил он, — попал в руки женщин.
— Как именно это произошло?
— Они напали, когда я спал. Я проснулся уже с ножом у горла. Меня заковали в цепи. Они чуть ли не соревнование устроили в том, как лучше надо мной поиздеваться. А когда им это надоело, отвезли меня, связанного и в наручниках, на безлюдный берег Тассы где-то у западной границы леса.
— Да, это обычное место свиданий с разбойницами, — сказал мне Самос. — Именно там один из моих кораблей подобрал и его, и других. — Он снова посмотрел на мужчину. — Ты помнишь, сколько за тебя заплатили?
— За меня отдали два стальных ножа и пятьдесят наконечников для стрел, — ответил человек.
— И целый стоун леденцов из кухонь Ара, — рассмеялся Самос.
— Да, — проскрежетал зубами раб. Девушка-рабыня захлопала от радости в ладоши.
Самос не стал ее одергивать.
— И как ты считаешь, — поинтересовался он, — какова должна быть твоя судьба?
— Рабская скамья на галере, — пожал плечами мужчина.
Гребные трюмы круглых галер Порт-Кара, Коса, Тироса и многих других «морских держав полны подобными несчастными, обреченными судьбой на пожизненное заключение на скамье рабской галеры, на работу веслом с утра до вечера, на горсть прогорклого гороха четыре раза в день и бесконечные побои и унижения.
— Что ты делал в северных лесах? — спросил я.
— Я разбойник, — гордо ответил мужчина.
— Ты — раб, — усмехнувшись, поправил его Самос.
Плечи мужчины поникли.
— Да, — пробормотал он, — я раб. Девушка-рабыня, прежде сидевшая на полу рядом с двуручным кувшином паги, поднялась на ноги, чтобы смотреть на стоящего на коленях мужчину сверху вниз.
— Вероятно, мало путешественников выбирают себе дорогу через леса, — заметил я.
— Обычно я грабил за границами леса, — согласился мужчина. — Но случалось поживиться и в самых дебрях, — добавил он, посмотрев на девушку-рабыню.
Та залилась краской.
— В тот день, когда меня схватили, — он снова перевел взгляд на Самоса, — я решил попытать счастья на лесной тропе. Но счастье мне изменило.
Самос усмехнулся.
— Решил поохотиться на женщин, — продолжал разбойник, — и вот — сам оказался их добычей.
Девушка рассмеялась.
Мужчина, нахмурившись, опустил голову. Затем он снова взглянул Самосу в лицо.
— Когда меня отправят на галеры?
— Ты силен, красив, — вслух размышлял Самос. — Какая-нибудь богатая женщина наверняка заплатит за тебя неплохие деньги.
С яростным воплем человек попытался вскочить на ноги. Он был так силен, что двоим стражникам едва удалось его удержать.
Самос обернулся к девушке-рабыне.
— А ты как считаешь? — поинтересовался он. — Что мне с ним сделать?
— Продайте его женщине! — со смехом воскликнула она.
Мужчина в цепях глухо зарычал.
— Тебе знакомы северные леса? — спросил я у него.
— Какой мужчина может сказать, что он знаком с лесами? — воскликнул раб.
Я внимательно наблюдал за ним.
— Я могу жить в лесу, — продолжал он, — и сотни квадратных пасангов в южной и западной его части мне действительно знакомы. Но не более того.
— Тебя захватила банда женщин-пантер?
— Да.
— И ты знаешь имя их предводительницы?
— Вьерна.
Самос посмотрел на меня.
— Ты свободен, — сказал я мужчине и, обернувшись к стражникам, добавил: — Снимите с него цепи.
Стражники ключом отперли замки на наручниках и кандалах мужчины. Тот от удивления не мог вымолвить ни слова.
Рабыня тоже лишилась дара речи. Она обеими руками вцепилась в кувшин с пагой и замерла с широко раскрытыми глазами.
Я вытащил из-за пояса кошель с золотом и отсчитал Самосу пять монет в уплату за приобретенного мужчину.
Он стоял перед нами без цепей, ничего не понимая и потирая затекшие запястья, не сводя с меня вопрошающего взгляда.
— Я — Боск, из дома Боска в Порт-Каре, — пояснил я. — Ты свободен. Можешь идти и делать все, что пожелаешь. Я же рано поутру отправляюсь в северные леса. Захочешь присоединиться — жди меня у центральных морских ворот на канале.
— Да, капитан, — ответил он.
— Самос, — обернулся я, — можно попросить тебя предоставить ночлег этому человеку?
Самос утвердительно кивнул.
— Ему потребуется также одежда, еда и оружие, которое он сам для себя выберет. — Я посмотрел на мужчину и усмехнулся: от него все еще исходило зловоние рабских клетей, в которых он провел все это время. — И хорошо бы дать ему отмокнуть в горячей ванне с ароматическими солями.
Я подошел к человеку.
— Как твое имя? — спросил я.
Теперь он имел свое имя: он был свободным.
— Римм, — с гордостью ответил он.
Я не спросил, из какого он города. Разбойники не любят об этом говорить.
Девушка-рабыня, отошедшая при таком повороте дел на два-три шага от нас, теперь испуганно поспешила в дальний конец зала.
— Стой! — бросил я ей вслед.
Она съежилась от страха. В короткой шелковой рабской тунике девушка была возбуждающе красива: длинноногая, смуглая, черноглазая. Ее зрачки расширились от ужаса.
— Сколько ты хочешь за нее? — спросил я у Самоса.
Тот пожал плечами.
— Четыре золотых, — с явным безразличием бросил он.
— Покупаю, — сказал я и протянул Самосу четыре золотые монеты.
Девушка не сводила с меня испуганного взгляда.
Один из стражников принес Римму тунику, и тот с видимым удовольствием надел ее на себя. Затем подпоясался широким ремнем с громадной пряжкой и откинул со лба спадающие волосы.
Я посмотрел на девушку. В глазах у нее застыла немая мольба. Но горианина таким взглядом не проймешь. Я кивнул в сторону Римма.
— Ты принадлежишь ему, — коротко распорядился я.
— Нет! Нет! — закричала она и бросилась к моим ногам. — Пожалуйста, хозяин! Пожалуйста!
Она подняла заплаканные глаза и прочла на моем лице непреклонную решимость привыкшего повелевать германского мужчины. Губы ее задрожали. Она бессильно уронила голову.
— Как ее имя? — спросил я у Самоса.
— Она будет носить то имя, которое дам ей я, — сказал Римм.
Рабыня завыла от тоски. Теперь ее лишали не только прежней жизни, но и прежнего имени. По горианским законам, раб — это животное, не имеющее ничего своего, даже имени.
— В какой комнате разместить на ночь этого человека? — спросил один из стражников.
— Отведите его в те большие залы, что мы предоставляем знатным работорговцам из далеких городов, — распорядился Самос.
— В торианскую комнату? — уточнил стражник. Самос утвердительно кивнул.
Тор — богатейший город, окруженный пустыней, известен своей роскошью и любовью к неге и изысканным удовольствиям.
Римм за волосы поднял девушку с колен.
— Отправляйся в торианскую комнату и приготовь