— Вы это видели? — Сказал Тарасов, указывая на место, где луч света пролетел через пост и исчез в палубе, не оставив, однако, никаких признаков повреждений.
Федоров не мог ответить. Он знал, что должен что-то сделать, принять адекватные меры для защиты корабля, но что именно? Он был штурманом. Он никогда не проходил боевой подготовки, хотя его инстинкты были верными, а суждения обычно здравыми, это не был реальный опыт командования кораблем в морском сражении. Он на мгновение снял шапку, вытирая рукавом холодный пот со лба. Все ждали, наблюдая за ним, пока он изо всех сил пытался вспомнить, что делал в подобной ситуации адмирал Вольский или как поступал в боевой обстановке Карпов.
— Роденко, — сбивчиво сказал он. — Вы сопровождаете цель?
— Я не видел его ранее, товарищ капитан-лейтенант, но сейчас наблюдаю. Сигнал слабый, уходит в южном направлении. Я не думаю, что он атакует снова.
— Тарасов? — Он хотел знать и то, что происходило под ними. Первым правилом, которое он мог вспомнить, было оценить обстановку и составить как можно более четкую картину происходящего вокруг корабля. Он видел, как Карпов делает это много раз, поэтому решил поступить аналогично, проверяя глаза и уши корабля и уясняя самые безотлагательные на данный момент вопросы.
Тарасов поправил гарнитуру и закрыл глаза, затем открыл их и сверился с экранами ГАК.
— Ничего, товарищ командир, — сказал он. — Подводных целей не наблюдаю. Вообще ничего. Что-то не так.
— Рулевой, пятнадцать влево.
— Есть пятнадцать влево. Курс 210.
Изменить курс, подумал он. Правильно. Он видел, как Карпов делал это, чтобы уклониться от любого приближающегося врага — самый элементарный маневр. Корабль занял новый курс, и напряжение немного уменьшилось. Федоров посмотрел на радиста.
— Николин, — спокойно сказал он. — Включить «Ротан» и дать полную картинку района по носу и корме. — Если радары не засекли самолета, подумал он, что еще они могли пропустить?
— Так точно, — Николин включил систему камер высокого разрешения, выводящую картинку на ЖК-монитор на главном командном посту. Стабилизированные антенные посты комплекса «Ротан» располагались на носовой и кормовой надстройках и обеспечивали панорамный обзор на 360 градусов в реальном времени. Изображение шло с небольшими помехами, видимо, из-за того, что статические разряды затронули всю электронику главного командного поста, однако Федоров смогу увидеть ясное спокойное море без малейших признаков опасных целей. И, тем не менее, было светло! Это, похоже, поразило младших членов экипажа, которые смотрели на экран широко раскрытыми глазами, периодически поглядывая на Федорова, чтобы оценить его реакцию. Свет проникал и сквозь обзорные иллюминаторы, смешиваясь с мягким ночным освещением. Федоров удивленно моргнул, но собрался, желая подать пример для личного состава.
— Итак, Николин, вам было явно нечего делать последние десять дней, — сказал он. — Теперь, будьте любезны начать проверку всего диапазона. Проверьте все, КВ, УКВ, после чего доложите мне о результатах.
— Так точно, — молодой mishman[5] вскоре занялся радиостанцией. Федоров повернулся к самому старшему гардемарину[6] этой вахты — Виктору Самсонову, их крепкой руке на посту командира боевого информационного центра.
— Самсонов, доклад, — хладнокровно сказал он.
Самсонов тяжело сглотнул. Его мощные черты на мгновение утратили твердость, но затем он начал стандартный доклад четким и ясным голосом.
— Товарищ капитан, — начал он. — Нет параметров цели. Самолет, атаковавший нас, исчез, по крайней мере, по показаниями приборов. Обе носовые РЛС МР-90 неисправны, индикаторы красные. Комплекс С-300, один индикатор желтый.
По-видимому, получили повреждения основные радиолокационные станции ЗРК средней дальности «Кинжал», являвшегося основой ПВО корабля на дистанциях[7] от тридцати до девяноста километров. В НАТО этот комплекс получил обозначение «Гоунтлет» — «тяжелое испытание» — за свою смертоносную эффективность, а комплекс, которым был оснащен «Киров» был значительно модернизирован. Желтые индикаторы относились к не менее эффективному ЗРК дальнего радиуса действия С-300, вертикальные пусковые установки которого располагались в носовой части палубы. Оба комплекса были использованы несколько недель назад для отражения налета с авианосцев «Фьюриос» и «Викториес», и мысль о том, что они могут выйти из строя, вызывала у Федорова опасения.
- Еще что-либо?
— Все три комплекса ПКР норма[8]. Одна ракета каждого комплекса к пуску готова. — Настоящие зубы корабля, смертоносные противокорабельные ракеты, скрытые под люками в носовой части, были остры, как никогда.
- Хорошо, — кивнул Федоров, вспомнив, что именно так говорил адмирал после получения доклада. По той же причине он принял позу, которую принимал Вольский, получив доклад по обстановке — сложил руки на груди, приподнял подбородок и пристально посмотрел на поверхность моря — спокойного моря под дневным светом высоко взошедшего солнца. Он много раз смотрел на адмирала со своего поста штурмана и в душе надеялся, что адмирал уже направляется сюда, так что начал собираться с мыслями для собственного доклада. Но минуты уходили, а Вольский так и не появился. Время шло, а он так и стоял, не зная, что делать дальше.
Раздался вызов, и Федоров быстро подошел к переговорному устройству возле командирского кресла.
— Старший помощник Федоров слушает, — сказал он, желая услышать в ответ голос адмирала Вольского. Однако это бы начмед корабля Золкин.
— Боюсь, что у нас есть потери, Федоров[9]. — Его голос был слаб и серьезен. — Если ситуация позволяет, вы не могли бы зайти в санчасть?
Федоров заколебался. Затем он собрался с духом и заговорил, стараясь держать голос ясным и ровным.
— Понятно. Мне нужно получить доклады по повреждениям, но я прибуду, как только смогу.
Он положил трубку на место, и у него возникло ощущение, что он знает, почему адмирал не прибыл на ГКП.
ГЛАВА 3
Задержавшись у командирского кресла, Федоров понял, что очень скоро может оказаться в нем, чего он никогда не мог себе на самом деле представить, и чего, в общем-то, и не хотел. Он все еще слышал сигналы тревоги и знал, что возгорание под палубой еще не ликвидировано. Аварийные партии пытались справится с огнем. Взглянув в иллюминаторы переднего обзора, он увидел столб густого черного дыма, поднимающийся из центральной части надстройки «Кирова», покрывая сажей вращающиеся антенны радиолокационных станций на вершине фок-мачты.
Командир дивизиона борьбы за живучесть Быко доложил на мостик о характере полученных повреждений, которые казались удивительно легкими, учитывая грохот и ярость атаки, которую они только что пережили. Одна из спасательных шлюпок левого борта была пробита пулеметным огнем и загорелась. Более тяжелые снаряды ударили в главную надстройку,