— Драгуны, черт побери?! — грохотал он. — А ты знаешь, сколько стоит патент корнета? Без понятия? Никогда не слышал об этом? Конечно, не так ли, Джуди?
Мисс Джуди выразила мнение, что из меня может получиться весьма бравый драгун.
— Да? — сказал отец, бросив на нее удивленный взгляд. — Что ж, может и получится. Поглядим. — Он мрачно посмотрел на меня.
— Отправляйся-ка пока спать, — сказал он. — Мы поговорим об этом утром. Ты пока еще в немилости.
Но выйдя из комнаты, я услышал, как он вновь принялся склонять Арнольда почем зря, так что укладывался спать в прекрасном настроении и не сомневался в благополучном для себя решении вопроса. Конечно, отец был тот еще фрукт, и никто не мог угадать, какое коленце он выкинет в следующую минуту.
Как бы то ни было, утром, когда я присоединился к отцу за завтраком, речь об армии даже не заходила. Он был слишком занят метанием молний в адрес Бругама, — который, насколько я мог понять, предпринял отчаянную атаку на Королеву в парламенте,[4] — и обсасыванием скандала вокруг леди Флоры Гастингс,[5] о чем писала «Пост», и не обращал на меня особого внимания, а потом отправился в свой клуб. Такой расклад меня пока вполне устраивал, поскольку мой принцип — не заниматься несколькими вещами сразу, а мои мысли занимала сейчас только мисс Джуди Парсонс.
Раз уж зашел разговор, скажу, что за в моей жизни было несколько сотен женщин, и я не из тех, кто хвастает своими победами. Да, немало я дел натворил в свое время, и, не сомневаюсь, немалое количество среднего возраста лиц обоего пола могли бы отозваться на имя «Флэшмен», если бы знали его. Но это к слову. Если только вы не из тех, кто склонен влюбляться — меня-то к этой категории не отнесешь, — то неизбежно впадете во грех, когда представится такая возможность, и чем чаще, тем лучше. Но Джуди была самым началом моей истории.
Я не был совершенно не опытен по части женщин: были у меня служанки и пара деревенских простушек, но Джуди была светской женщиной, а на таких я не замахивался. Не то, чтобы я стеснялся, вовсе нет. Я был достаточно красив и строен, чтобы привлечь любую юбку, но она являлась любовницей моего отца, и могла посчитать слишком рискованным строить шашни с его сыном. Но как оказалось, ее не пугал ни сатрап, ни кто-либо еще.
Она жила в нашем доме: юная королева только взошла на престол, и люди не отвыкли от обычаев, свойственных двору принца-регента и короля Билли, не то что в последующие времена, когда любовниц стало лучше не выставлять не всеобщее обозрение. Поутру я поднялся к ней в комнату, чтобы разведать местность, и обнаружил ее еще в кровати, читающей газеты. Ее обрадовало мое появление, и мы затеяли разговор. По временам она дарила мне взгляды и улыбки, и позволяла касаться своей руки, так что мне стало ясно: остальное — дело времени. Тут появилась служанка, а не то я осуществил бы свое намерение здесь и сейчас.
Как бы то ни было, отец, похоже, собирался допоздна оставаться в клубе, засидевшись за игрой, что с ним частенько случалось, так что я принял ее предложение зайти вечерком и составить партию в экарте. Мы оба прекрасно понимали, что играть будем отнюдь не в карты. Стоит ли удивляться, что придя к ней, я обнаружил ее прихорашивающейся, сидя перед зеркалом, и в ночной сорочке размерами с мой шейный платок. Подойдя к ней сзади, я стиснул ладонями ее груди, сдержал готовый сорваться с уст возглас поцелуем, и повалил на кровать. Ее желание не уступало моему, и мы сопряглись в не совсем обычном стиле: то один сверху, то другой. Из всего, что осталось у меня в памяти, когда все кончилось, вспоминается вот что: она сидит, отстранившись, нагая и прекрасная, и откидывает назад прядь, упавшую на глаза. Вдруг он рассмеялась, весело, во весь голос. Так смеются над хорошей шуткой. Тогда я был уверен, что она смеялась от радости, и воображал себя героем-любовником, но теперь мне сдается, предметом ее веселья был я. Мне было, напомню, семнадцать, и без сомнения ей смешно было видеть, как самодовольство так и прет из меня.
Потом мы для проформы сыграли в карты, и она выиграла, а потом мне пришлось убираться, потому что отец рано вернулся домой. На следующий день я сделал еще одну попытку, но на этот раз, к моему удивлению, она сбросила мои руки и сказала:
— Нет-нет, мой мальчик. Один разок для развлечения, да, но не более. Я занимаю здесь определенное положение и должна его сохранить.
Она имеет в виду отца и возможность, что прислуга все разнюхает, подумал я. Такой оборот огорчил и обозлил меня, но она снова рассмеялась. Не выдержав, я попытался шантажировать ее угрозой рассказать отцу о событиях прошлой ночи, но Джуди только скривила губы.
— Ты не посмеешь, — сказала она. — А если и так, то мне все равно.
— Да неужто? А если он укажет тебе на дверь, потаскуха?
— Ах, мой маленький герой, я ошиблась в вас. На первый взгляд ты показался мне всего лишь еще одним таким же грубым скотом, как твой отец, но теперь я вижу, что в тебе есть еще и серьезные задатки подлеца. Твой отец, если хочешь знать, вдвойне мужчина по сравнению с тобой: он остается им, даже покидая кровать.
— Я достаточно хорош для тебя, дрянь, — ответил я.
— На разок, — парировала Джуди, отвесив мне шутовской поклон. — Этого достаточно. А теперь иди, и довольствуйся горничными.
Ослепнув от ярости, я захлопнул за собой дверь и провел следующий час разгуливая по парку и мечтая, как отплачу ей, если представится случай. Спустя некоторое время злость прошла, и я просто задвинул мисс Джуди на задний план в памяти до поры, пока не придет время свести счеты.
Как ни странно, это происшествие сыграло мне на руку. То ли до ушей отца дошел какой-то слушок о случившемся той ночью, то ли он почуял нечто недоброе, не знаю. Но склоняюсь ко второму: тот еще проныра, отец обладал тем же звериным чутьем, которое есть у меня. Так или иначе,