— Я тоже хотел бы получить ответ на этот вопрос, — сказал Дэннел, второй лингвист. — Авалон — оживленный порт, и через него проходит масса кораблей. Почему ты выбрал именно этот? Что тебе о нем говорили?
— Что мне о нем говорили? Признаться, немного. Я разговаривал с несколькими портовыми чиновниками и представителями чартерных компаний, но никто не сообщил о Рой–де ничего конкретного. До сих пор он не использовал Авалон как порт приписки.
— Это довольно удобно, — сказала Линдрен.
— Это достаточно подозрительно, — добавил Дэннел.
— Откуда же он родом? — спросила Линдрен. — Дэннел и я слушали его очень внимательно. Он говорит хорошо, без заметного акцента и идиоматических выражений, которые могли бы выдать его происхождение.
— Порой его речь звучит несколько архаично, — вставил Дэннел, — и время от времени обороты, используемые им, вызывают у меня смутные ассоциации. Однако каждый раз другие. Вероятно, он много путешествовал.
— Блестящее наблюдение, — сказала Линдрен, похлопав его по руке, — Торговцам приходится путешествовать, дорогой. Для того они и обзаводятся кораблями. Дэннел косо посмотрел на нее, но она продолжала:
— А если серьезно, ты что–нибудь о нем знаешь? Откуда взялся этот корабль?
— Понятия не имею, — признался Д'Бранин. — Мне никогда не приходило в голову спрашивать его. Члены группы недоверчиво переглянулись.
— Тебе не приходило в голову спросить? — сказал Кристоферис. — Как же получилось, что ты выбрал именно этот корабль?
— Просто он был доступен. Административный совет утвердил проект и выделил мне персонал, однако ни один принадлежащий Академии корабль не был свободен. Были также бюджетные ограничения. Агата Марий–Блек кисло рассмеялась.
— Тем из нас, кто еще сам не додумался: Д'Бранин просто хочет сказать, что Академия была восхищена его исследованиями в области ксеномифологии и обнаружением мифа о волкринах, но с гораздо меньшим энтузиазмом приняла план обнаружения их самих. Ему выделили немного средств, чтобы он был доволен и работал дальше, одновременно предполагая, что его экспедиция будет совершенно бесплодной. И людей ему дали таких, о которых никто на Авалоне не вспомнит. — Она посмотрела по сторонам. — Взгляните на себя. Никто из вас не работал с Д'Бранином на ранних стадиях исследований, но все мы были свободны, когда подбирали персонал для этого полета. К тому же никто из нас не является высококлассным ученым.
— Говори о себе, — сказала Меланта Йхирл. — Я вызвалась добровольно.
— Не буду спорить. Суть в том, что выбор «Летящего сквозь ночь» не такая уж загадка. Ты просто нанял самый дешевый корабль, который смог найти. Верно, Д'Бранин?
— Некоторые из свободных кораблей сразу отклонили мое предложение, даже не обдумав его, — сказал Д'Бранин. — Признаться, выглядело это несколько странно. Впрочем, многие капитаны испытывают почти суеверный страх перед выключением гиперпривода в межзвездном пространстве, не имея рядом ни одной планеты. Из тех, что принимали мое предложение, Ройд Эрис согласился на минимальную цену, а кроме того, мог отправиться немедленно.
— А нам просто необходимо было вылететь как можно скорее, — сказала Линдрен. — Иначе волкрины могли бы удрать. Ведь они летят через этот район галактики всего лишь десять тысяч лет. Кое–кто засмеялся. Д'Бранин был явно смущен.
— Друзья, конечно, я мог отсрочить вылет. Признаться, я хотел поскорее встретиться с моими волкринами, увидеть их огромные корабли и задать им все те вопросы, которые так мучили меня, раскрыть их намерения и мотивы. Однако нужно признать, что опоздание не грозило нашей миссии. Хотя зачем ее откладывать? Ройд был бы для нас хорошим хозяином, он пилот высокого класса.
— Ты с ним встречался? — спросила Элис Нортвинд. — Ты видел его, когда обсуждал условия?
— Мы разговаривали много раз, но я был на Авалоне, а Ройд в корабле на орбите. Я видел только его лицо на экране.
— Это могло быть что угодно — проекция, компьютерная симуляция, — сказала Ломми Торн. — Я могу приказать компьютеру изобразить на твоем экране любое лицо, Кэроли.
— Никто и никогда не видел этого Ройда Эриса, — констатировал Кристоферис. — С самого начала он сделал из себя загадку.
— Наш хозяин хочет, чтобы его покой и одиночество не нарушались, — сказал Д'Бранин.
— Отговорки, — вставила Линдрен. — Что он скрывает?
Меланта расхохоталась, а когда глаза всех обратились к ней, покачала головой, все еще улыбаясь.
— Капитан Ройд идеален, странный человек для странного путешествия. Неужели никого из вас не привлекают тайны? Мы летим в такую даль, чтобы перехватить гипотетический корабль в самом сердце галактики, движущийся к ее границе дольше, чем человечество ведет войны, а вы все выходите из себя, поскольку не можете пересчитать прыщи на носу у капитана. — Она наклонилась над столом, чтобы вновь наполнить свой бокал, а потом небрежно добавила: — Моя мать была права: нормальные люди — ненормальны.
— Может, нам следует послушать Меланту? — задумчиво сказала Ломми Торн. — Фобии и неврозы Ройда — это его личная проблема, пока он не начнет их нам навязывать.
— Эта ситуация плохо действует на меня, — пожаловался Дэннел.
— Из того, что нам известно, — сказала Элис Нортвинд, — можно предположить, что мы летим с чужаком или преступником.
— Юпитер, — буркнул кто–то. Ксенотех покраснела до самых ушей, а вокруг стола послышались сдавленные смешки. Тэйл Лесамер украдкой взглянул поверх своей тарелки и захохотал.
— С чужаком, — сказал он. Его голубые глаза метались во все стороны, как бы в поисках угла, куда бы он мог скрыться. Они были блестящими и дикими. Марий–Блек выругалась.
— Кончается действие наркотика, — поспешно сказала она Д'Бранину. — Мне нужно сходить за новой дозой.
— Какого наркотика? — потребовала объяснений Ломми Торн. Д'Бранин старательно избегал говорить слишком много о бредовых видениях Лесамера, боясь роста напряженности на боргу. — Что здесь происходит?
— Опасность, — сказал Лесамер. — Он повернулся к сидящей рядом с ним Ломми и крепко схватил ее за руку, вонзив длинные накрашенные ногти в серебристый металл блузки. — Мы в опасности, говорю тебе, я отчетливо это чувствую. Это что–то чуждое, и оно хочет нашей гибели. Кровь, я вижу кровь… — Он рассмеялся. — Ты чувствуешь ее вкус, Агата? Я почти чувствую его. И это что–то тоже может чувствовать. Марий–Блек встала.
— Он не в себе, — заявила она. — Я подавляла его псиони–ном, стараясь избавить от