— Я люблю тебя, — сказал он.
— Господи, — выдохнула она и вдруг расплакалась. Слезы скатывались по ее щекам в волосы, а бедра в то же самое время двигались все быстрее и быстрее. Их разгоряченные тела пылали, по груди Фортунато стекал пот. Эйлин вся напряглась, потом обмякла. Секундой позже глаза Фортунато застлала ослепляющая пелена, усилием воли он подавил десять лет тренировки и позволил разрядке произойти, позволил силе хлынуть из него в женщину, и на мгновение они стали единым существом, двуполым и всеобъемлющим, и он почувствовал, как разлетается по всем уголкам вселенной гигантской ядерной вспышкой.
А через миг он уже вновь был в постели с Эйлин, и ее грудь вздымалась и опадала в такт всхлипам.
* * *Единственным источником света был огонек в камине. Наверное, он заснул. Смятая наволочка драла щеку, как наждачная бумага. На то, чтобы всего-навсего перевернуться на спину, у него ушли все силы.
Эйлин одевалась.
— Пора, — сказала она.
— Как ты себя чувствуешь?
— Невероятно сильной. Могущественной. — Женщина рассмеялась. — Никогда ничего подобного не испытывала.
Фортунато закрыл глаза и просочился в ее сознание. Глазами Эйлин он увидел себя самого, пустую оболочку на кровати.
— А ты? — Ее голос отдавался в груди. — Как ты?
Он вернулся обратно в собственное тело.
— Ужасно ослабел. Но это пройдет.
— Может быть… может быть, попросить кого-нибудь посидеть с тобой?
Фортунато понимал, что она предлагает. Нужно согласиться. Каролина или любая другая его девочка мигом восстановила бы его силу. Но это ослабило бы его связь с Эйлин.
— Нет, — ответил он.
Она закончила одеваться и склонилась над ним, приникла к его губам в долгом поцелуе.
— Спасибо, — сказала она.
— Не нужно, — отозвался он. — Не благодари меня.
— Я пойду.
Ее нетерпение, ее сила и жизненная энергия наполняли комнату, как нечто ощутимое. А потом она ушла, и он снова уснул.
* * *Эйлин стояла у двери в книжную лавку, поджидая Кларка, и Фортунато видел все ее глазами. Он мог бы проделать всю дорогу до лавки в ее сознании, но на это ушли бы те крохи сил, которые уже начали понемногу к нему возвращаться. Кроме того, ему было тепло и уютно там, где он находился.
До тех пор, пока чьи-то руки не схватили его, стряхнув с него сон, и перед глазами у него не очутились две сверкающие полицейские бляхи.
— Одевайся, — приказал суровый голос. — Ты арестован.
* * *Его посадили в одиночную камеру. В ней был серый, кафельный пол и выкрашенные серой краской цементные стены. Фортунато сжался в комочек в углу и дрожал, слишком слабый, чтобы стоять. На стене рядом с ним кто-то нацарапал человечка с непомерно огромным членом и яйцами.
Целый час он был не в состоянии установить контакт с Эйлин. Наверняка масоны Бэлзама убили ее.
Фортунато закрыл глаза. Дверь соседней камеры с лязгом захлопнулась и отвлекла его. "Да концентрируйся же ты, черт побери", — приказал он себе.
Он очутился в длинном зале с высокими сводами. Все вокруг заливал мерцающий желтый свет, который давали ряды свечей на стенах. Пол у него под ногами был мозаичный, в черно-белую клетку. У входа в зал возвышались две дорические колонны, по одной с каждой стороны, не доходившие до потолка. Они символизировали собой Храм Соломона и звались Боаз и Иоахим — как два первых масонских слова.
Он не хотел управлять телом Эйлин, хотя мог бы, если уж на то пошло. Судя по всему, она была жива и здорова. Он чувствовал ее волнение, но ни боли, ни даже особого страха не было.
Мужчина, который по описанию Эйлин походил на Бэлзама, стоял у входа в зал, на возвышении, предназначенном для Великого Командора Храма. Поверх темного костюма на нем был белый масонский фартук с ярко-красной каймой. Вокруг шеи у него был повязан плащ, похожий на непомерно огромный слюнявчик. Он тоже был белый, с красным крестом с петлей наверху — анком.
— Кто поручится за эту женщину? — вопросил Бэлзам.
В комнате находилось еще с дюжину или даже больше человек обоего пола, и все в таких же фартуках и плащах. Они выстроились полукругом вдоль левой стены зала. Большинство из них с виду казались вполне нормальными. У одного была ярко-красная кожа, а волос не было вообще — явный джокер. Другой выглядел совсем дряхлым, переносицу его отягощали очки с толстыми линзами, а на лице застыло изумленное выражение. У него единственного из всех под фартуком была не уличная одежда. Он был облачен в белую рясу на несколько размеров больше нужного, с капюшоном и рукавами, которые казались слишком длинны.
Из полукруга вышел Кларк и произнес:
— Я поручусь за нее.
Бэлзам передал ему причудливую маску, покрытую чем-то, на вид напоминавшим золотую фольгу. Она представляла собой голову сокола и полностью закрыла лицо Кларка.
— Кто будет противостоять? — спросил Бэлзам.
Восточного вида молодая женщина, довольно некрасивая, но излучавшая неуловимую сексуальность, выступила вперед.
— Я буду противостоять.
Бэлзам дал ей маску с длинными остроконечными ушами и острой мордочкой. Когда она надела ее, маска придала ей холодный и высокомерный вид. Фортунато почувствовал, как у Эйлин участился пульс.
— Кто заявляет свои права на нее?
— Я заявляю свои права на нее.
Вперед выступил еще один мужчина и получил от Бэлзама маску с шакальим ликом Анубиса.
Воздух за спиной у Бэлзама заколыхался и засиял. Свечи погасли. Из воздуха медленно вылепился золотистый силуэт человека ростом до потолка, с песьими чертами лица и горящими желтыми глазами. Он стоял со скрещенными на груди руками и смотрел вниз, на Эйлин. Сердце у нее отчаянно заколотилось и дрогнуло, и она впилась ногтями в собственные ладони. Кроме нее, казалось, никто не замечал его появления.
Женщина в остроносой маске встала напротив Эйлин.
— Осирис, — заговорила она. — Я — Сет, один из энне-ады Анну, сын Геба и Нут.
Он почувствовал, как Эйлин открыла рот, чтобы что-то сказать, но не успела она произнести и слова, как правая рука азиатки наотмашь ударила ее по лицу. Она упала навзничь и проехала по скользкому мозаичному полу.
— Узрите же! — приказала женщина. Она прикоснулась пальцами к глазам Эйлин, а когда отняла их от ее лица, они блестели от влаги. — Животворный дождь!
— Осирис, — произнес мужчина с шакальей головой и выступил вперед, чтобы занять место женщины. Я — Анубис, сын Ра, Открывателя Путей, Властитель Погребального Холма.
Он обошел Эйлин и придавил ее к полу.
Теперь Кларк опустился на колени рядом с ней, а золотистый исполин все так же безмолвно высился у него за спиной.
— Осирис, — проговорил он. Глаза в крошечных прорезях соколиной маски блеснули. — Я — Гор, сын твой и Исиды. — Он прижал два пальца к губам Эйлин, заставляя