Целых полгода мне удавалось скрывать свои чувства от Конни, шесть долгих и мучительных месяцев. А потом, после очередных посиделок в баре («пирушка за счет клиники»), мы оба не выдержали: из нас полились похотливые признания. Так мы стали парой.
Тогда я, должно быть, казался ей настоящим принцем. Стоматолог. Профессионал. Со своей квартирой. Я не признался, что от моего истинного «я» к тому моменту уже ничего не осталось, а она не заметила. И не замечала, пока оно не заявило о себе. Тогда-то все и покатилось к чертям.
Посмотрев, как Конни намазывает руки кремом, я вернулся к работе. В то утро я лечил старушку с болезнью Паркинсона, которую привел и посадил в кресло ее сын, сам уже давно не мальчик. Старушку жутко трясло. Она не могла даже держать рот открытым. Я вставил подпорки, но с ними она не могла глотать. Эбби не выключала слюноотсос ни на секунду, однако бледно-розовые мышцы глотки моей пациентки все равно то и дело сокращались. Я подумал, что она похожа на приговоренного к высшей мере наказания, моя пациентка с Паркинсоном: после долгого пребывания в шумной и неспокойной тюрьме ее ждала смерть. В то утро она пришла ко мне, потому что за завтраком, откусив кусочек поджаренного хлеба, она потеряла зуб. Сын так и не смог найти пропавший обломок. Он долго и бурно извинялся, как будто чем-то подвел мать. Люди все время приносят мне обломки зубов, словно это свежеотрезанные пальцы, думая, что я смогу каким-то образом приделать их обратно. Знайте на будущее: если у вас сломается зуб, выбросьте его в мусорное ведро. Или положите под подушку. Вернуть его на место уже нельзя. Я объяснил это сыну, и тот сразу успокоился. Потом я заглянул в рот его матушке – дрожащий рот, мучимый тщетными попытками сглотнуть слюну, рот, жить которому оставалось год или два, – и обнаружил там все признаки редкого, но мгновенно диагностируемого заболевания, вызванного химиотерапией: остеонекроз челюсти. Моя приговоренная пациентка теперь могла добавить к списку своих смертельных заболеваний – раку и Паркинсону – синдром мертвой челюсти. Челюсть ее настолько размякла и сгнила, что поджаренный хлеб вогнал зуб обратно в кость, где тот сейчас и находился. Я взял щипцы и вытащил его, не причинив пациентке ни малейшей боли.
– Вот он, – сказал я.
В дверях появилась Конни с айпадом.
– Слушаю.
– Подойдите на минутку, когда сможете.
К тому времени у нас уже появились айпады, да. А за год до того мы купили новые компьютеры. А двумя годами раньше к нам пришли ребята из «Дентека» и установили новейшую систему, чтобы в компьютерном отношении мы могли делать все лучше, чем – в компьютерном отношении – могли делать раньше. Почти всегда, приобретая что-то для усовершенствования офисной работы, мы совершаем рациональный выбор, основанный на анализе затрат и результатов. Однако стоит каким-нибудь новым технологиям замаячить на горизонте, нас охватывает смертельный ужас: мы боимся не успеть заполучить их при первой же возможности.
– Я только хотела спросить, – сказала она, когда я вышел в коридор, – читал ли ты свою биографию?
– Что?
– Страничку с биографией на нашем сайте.
Я выхватил у нее айпад.
– Это безумие какое-то! У них были целые выходные, чтобы убрать сайт. И на мое письмо они так и не ответили!
– Ты читал свою биографию?
Я вновь задался вопросом: кто мог такое устроить? Может, я насолил какому-нибудь пациенту? Нагрубил временному сотруднику?
Меня осенило.
– Знаешь, кто это может быть?!
– Кто?
– Аноним!
– Какой еще аноним?
Я напомнил ей про жулика, который не смог расплатиться за мост и принялся оставлять в Сети мерзкие комментарии о моей работе.
– Это было почти два года назад… Думаешь, он до сих пор?..
– Так нечестно! И потом, козявки иногда очень быстро появляются, не успеваешь среагировать…
– Прочитай свою биографию, – сказала она.
Доктор О’Рурк – профессиональный врач-стоматолог. Опыт работы более десяти лет. Уроженец штата Мэн, он всегда следит, чтобы его методы лечения соответствовали высочайшим стандартам качества, а чуткое и бережное отношение к пациентам в сочетании с высокой квалификацией обеспечивают приятную и доброжелательную атмосферу в клинике.
Я посмотрел на Конни.
– Человек, который это написал, хорошо знает меня и клинику, – съязвил я.
– Читай дальше, – сказала она.
Заканчивалась биография весьма странным пассажем:
Подойди же, друг, и я вступлю с тобой в вечный союз и произведу из тебя великий народ. Но отврати людей своих от этих воевод и никогда не делай врага из них от имени моего. И если будешь помнить ты о союзе, ты не исчезнешь. Но если ты сделаешь Бога из меня, и станешь мне поклоняться, и пошлешь за гуслями и тимпаном, чтобы пророчествовать о мыслях и замысле моем, и пойдешь сражаться, тогда ты исчезнешь. Ибо человек не может познать меня.
– Это еще что за белиберда?! – Я искательно уставился на Конни. – Какая-то цитата из Библии?
– Похоже.
– Почему это размещено на моей странице?
Она пожала плечами.
– На твоей тоже такое есть?
Она помотала головой.
– А у Бетси? У Эбби?
– Только у тебя.
– Я же не христианин! И вообще не верующий! – воскликнул я. – Цитаты из Библии на моем сайте совершенно неуместны. Кто это сделал?!
Конни забрала у меня айпад.
– По-моему, тебе стоит поговорить с Бетси.
Миссис Конвой всегда носила в сумочке потрепанную и зачитанную Библию – с разноцветными подчеркиваниями внутри, разумеется. На зеленом кожзаменителе обложки красовалось ее полное имя золотыми буквами: Элизабет Энн Конвой. Эта Библия принадлежала ей уже больше сорока лет, со дня ее первого причастия, и олицетворяла собой все противоречивые чувства, которые я испытывал к миссис Конвой. С одной стороны, она представлялась мне эдакой всезнайкой, экспертом в любых областях, и ее авторитетный тон вкупе с надменным взором рождались главным образом из этого архетипа всезнания, Библии. Но иногда я случайно замечал этот том, верно дожидавшийся хозяйку в открытой сумочке, и миссис Конвой превращалась из дракона в кроткую серую мышку, Элизабет Энн Конвой, безропотное создание, столь мало мнившее о себе, что даже вид собственного имени на Священном Писании заставлял ее прослезиться. Я представлял себе эту неуклюжую, робкую девочку и хотел сказать ей, что Бог ее любит. Мне вовсе не хочется, чтобы люди, в том числе Бетси Конвой, в глубине души считали себя безобразными, нелюбимыми, бесполезными и отвратительными чудовищами. Уже одна вера в то, что тебя любят, оправдывает существование религий. Спасибо Богу за Бога! – думал я. Какой труд Он проделывает, какую любовь распространяет вокруг. Страдания одиноких людей, калек и нищих не должны пронзать сердце сочувствующего наблюдателя суицидальной жалостью, ибо Господь любит всякого: и одиночку, и калеку, и нищего. Благодаря Богу авторитарные драконихи, морализаторы и прочие назойливые сволочи тоже могут познать любовь.
– Я уже говорила, – сказала Бетси Конвой, когда я поднял злободневную тему, – я тут ни при чем! Думаете, я способна на ложь?
– Я не знаю, что думать, Бетси. Сначала я обнаружил, что кто-то против моей воли сделал веб-сайт моей клиники, теперь на странице с моей биографией размещена какая-то религиозная околесица! А вы человек, который знает Библию.
– Но это же не значит, что я умею делать сайты!
– Я и не говорю, что вы его своими руками сделали.
– Я вообще не имею к нему никакого отношения! Цитату из Библии я тоже не выбирала. А если бы мне предоставили выбор, я бы подыскала что-нибудь другое.
– Что это за текст вообще? – спросил я.
Бетси Конвой еще раз взглянула на экран айпада. Когда миссис Конвой что-нибудь читала про себя, крохотные волоски вокруг ее поджатых губ начинали вилять и покачиваться, вбирая каждое слово. Она была похожа на гусеницу, пожирающую зеленый лист.
– «Если
