– Приму к сведению, – постаралась спокойно ответить я.
– Слушай, Тим готов помочь тебе встретиться с Майком. Просто скажи, если согласна, – сладко пропела Кейтлин, направляясь к двери. А я вдруг обрадовалась, что подруга уходит. – Вы были бы просто великолепной парой. На твоем месте я бы даже не раздумывала.
С приближением вечера я уже сомневалась, что хотела этого ужина. Я, не задумываясь, защищала Брэма от Кейтлин, но перед новой встречей с ним мне становилось все беспокойнее и тревожнее. Понятия не имела, что буду делать или говорить, сидя за столом напротив этого знакомого незнакомца. Мне хотелось поболтать с отцом, но я совершенно не представляла, о чем беседовать с Брэмом. Но был ли у меня выбор? Папа попросил меня, так что постараюсь быть вежливой.
Я приехала первой. Брэм задержался в мастерской, ремонтируя машину. Его еще не было дома.
– Спагетти с фрикадельками! – воодушевленно объявил мой отец и, поцеловав меня в щеку, похромал к кастрюле с макаронами. Он до сих пор пользовался костылями. – Мы с Брэмом все эти дни питались едой на вынос, поэтому я решил что-нибудь приготовить. Ты всегда любила спагетти с фрикадельками.
Я улыбнулась. Это было правдой. В детстве папа часто готовил их для меня. И это было единственное блюдо, которое ему удавалось не испортить.
– Как дела у Брэма? – поинтересовалась я.
– Хорошо, можно сказать отлично, – папа взял ложку и помешал макароны. – Мальчик прекрасно разбирается в автомобилях.
– Он не мальчик, папа. Ему двадцать шесть.
– Для меня он еще мальчик, – ответил он, подмигнув мне, – а ты – моя маленькая девочка.
«О, отлично!»
– Тебе помочь чем-нибудь? – поинтересовалась я.
– Нет. Брэм сделал небольшую перестановку на кухне, чтобы мне было проще до всего добираться. И смотри-ка, он достал этот высокий стул с чердака и починил сломанную ножку. Теперь я могу просто опереться на него и разгрузить ногу.
Папа подошел к стойке. Рядом стоял барный стул, высотой до пояса. Папа присел на него, расслабил руки с костылями, и я поняла, что ему действительно удобно.
«Почемуясама не догадалась? Ладно, чудесно».
– Завтра плановое посещение врача, – напомнила я, ведь отец никогда не следил за днями недели. – Я тебя отвезу.
– Не беспокойся, сладенькая. Брэм заберет меня.
Меня словно ужалили.
– Я и сама могу. Я всегда возила тебя к врачу.
Папа махнул рукой.
– Да, но ты ведь занята. На кого ты оставишь магазин? И потом, мне понадобится помощь в подъеме и спуске по лестнице. А Брэм намного сильнее тебя.
Мои щеки запылали от возмущения. Ему действительно нужна была помощь на лестнице, но, когда я предлагала ее, отец упорно отказывался. И постоянно утверждал, что справится сам. А еще мне было глубоко наплевать на магазин, если речь шла о нуждах папы. Неужели он думал, что магазин для меня важнее?
– Брэм не знает, где находится кабинет врача, – возразила я, но мой протест звучал слабо даже для моих собственных ушей. – А время приема? У него же нет расписания! Он даже не в курсе, когда нужно обновлять рецепты на лекарства.
– Ладно уже, хватит, – начал раздражаться папа. – Мы взрослые мужчины, Саммер, а не пара идиотов. Как-нибудь разберемся.
– Просто...
– Просто что? – неожиданно раздалось за моей спиной.
Я повернулась. Брэм стоял в дверном проеме кухни. Я не слышала, когда он пришел. На нем были те же джинсы, что и несколько дней назад, и темно-зеленая футболка. Мой взор скользнул по его груди, рукам, и вдруг у меня перехватило дыхание.
«О, боже, какой же онмускулистый!»
Это был совсем не тот Брэм, которого я знала. Его бицепсы выпирали из-под рукавов футболки, а мышцы плеч бугрились под тонкой тканью. Спереди ткань натянулась, подчеркивая стальные мускулы груди, а затем сужалась к животу, который выглядел твердым как камень. Как и говорила Кейтлин, у Брэма было очень много татуировок. Они обвивали бицепсы и предплечья.
Брэм небрежно прислонился к дверному косяку и пристально наблюдал за мной своим темно-карим взглядом. Короткая стрижка в корне изменила его внешность. Он выглядел старше и опаснее, чем с мягкими волнистыми волосами. Мужчина был намного выше меня. Его длинные ноги стали мощными, а мышцы бедер выделялись даже через джинсы.
Мой сводный брат превратился в монстра. В чудовище.
В мое величайшее сожаление. Я до сих пор никак не могла поверить, что этот мужчина добровольно оказался между моих ног. Даже одноразовый трах, о котором, вероятно, он сразу же забыл, не объяснял его поступка.
Я задалась вопросом: каково было бы оказаться под ним снова? Под этим абсолютно новым Брэмом – с татуировками и накаченными мускулами. Брэмом, который бы вколачивался в меня грубо и жестко. Смогла бы я справиться с ним?
Я сглотнула и, наконец, обрела голос.
– Пустяки – отмахнулась я.
– Нет уж, скажи, – он оттолкнулся от двери, и только теперь я поняла, что Брэма переполнял гнев. – Считаешь, что я нахер все испорчу?
– Брэм, – попытался вступиться мой отец.
Я подняла на него глаза.
– Нет, – возразила я. – Не думаю, что ты нахер все испортишь. Просто не уверена, что, пробыв всего четыредняна свободе, ты сможешь сделать все, что делала я последние шестьлет.
Его глаза вспыхнули, и я поняла, что задела его за больное.
– Я могу делать нахрен все, что захочу, – Брэм едва сдерживался. – Даже не пытайся, бл*ть, меня контролировать.
– Договорились, но, если я хоть раз замечу, что что-то не так, ты за это заплатишь, Брэм Риордан. Не думай, что если ты стал громадным бывшим зеком, то я заткнусь по твоему желанию.
– Я никогда не просил тебя заткнуться.
– Вот и прекрасно, потому что я и не собираюсь.
– Дети! Хватит! – прикрикнул папа, и его голос был подобен удару грома. – Ведите себя прилично! Это семейный ужин!
Я тут же закрыла рот и повернулась к нему. Он встал со стула и поднял ложку, словно собирался ударить кого-то из нас.
– Хорошо, – пробормотала я. – Извини.
– Ты, – сказал мне отец, ткнув в мою сторону ложкой, – веди себя достойно со своим сводным братом. Открой ему кредит доверия. Это приказ. И ты, – папа повернулся к Брэму, сузив глаза, – моя дочь сделала для меня больше, чем кто-либо другой в этой жизни. Я прошу тебя запомнить это. Если еще раз услышу, что ты неуважительно с ней разговариваешь, то попадешь в больницу. Им придется вытаскивать эту ложку из твоей паршивой задницы.