– Мисс Бриджертон, – произнес Саймон решительно, – пускай Найджел еще немного поспит, а вы расскажете мне об этом скандальном листке…
– Сплошные толки и пересуды, – повторила Дафна. – Злословие и злоязычие. Однако все читают и обсуждают. Оттуда я узнала о вашем возвращении.
– И что же, – глаза его сузились, – написано обо мне?
Вид у него был настолько грозным, что она невольно попятилась и почти уперлась в стену. Дальше отступать было некуда. Что же это ей так не везет сегодня? Два не совсем нормальных мужчины на ее пути: один напивается до бесчувствия от безответной любви, а другой готов чуть ли не ударить ее из-за какой-то газетенки, о которой она имела неосторожность упомянуть. Однако она почувствовала укол совести. Едва человек вернулся на родину, как узнал, что его благородное имя полощет какая-то дамочка… Кому это понравится?
– Не расстраивайтесь так из-за этого, – мягко проговорила она. – Там всего-навсего написано, что вы знатный повеса, чего, полагаю, не станете отрицать, ведь большинство мужчин очень гордятся этим… – Дафна умолкла, ожидая горячих опровержений, но они не последовали и она продолжила: – Кстати, некоторые знакомые подтверждают это мнение.
– И кто же?
– Не кричите, сэр. Например, моя мать, знавшая вас раньше. Только она дала другое определение.
– Какое?
– Шалопай, кажется.
– Звучит намного лучше.
– И, насколько помню, она запрещала мне находиться с вами в одной компании.
– Неужели? А вы?
– Мне было тогда столько лет, что я все равно не могла бы проводить время в вашем обществе.
– Это вас извиняет, Дафна. Давайте поставим все на свои места. Ваша матушка говорила вам, что я нехороший человек, и не рекомендовала даже находиться рядом со мною. Так?
Девушка кивнула.
– Почему же вы тогда столь долго пребываете в моем обществе наедине?
Дафна не сразу нашлась с ответом, но затем указала пальцем на Найджела:
– А он?
– Ну, он не в счет, и поэтому…
Саймону начинала нравиться эта игра. Нравились мгновенные изменения на лице Дафны: ирония, раздражение, гнев, легкая растерянность, почти испуг – и снова улыбка, ирония…
– И поэтому… – повторила его слова Дафна.
– Можно прийти к выводу, что мы с вами вопреки запрету вашей матушки уже долгое время находимся наедине.
– Не считая Найджела, – упрямо напомнила она.
Саймон мельком взглянул на него, но созерцать малоподвижное тело было менее приятно, чем смотреть на Дафну.
– Я почти уже забыл о нем, – признался он. – А вы?
Дафна не ответила, однако беспокойный взгляд, который она кинула на Найджела, был красноречив. Саймон чувствовал, что заигрался, пора заканчивать словесный поединок, сражение взоров, но не мог и не желал положить этому конец. Конечно, он понимал: никакого продолжения не предвидится, он никогда не посмеет проявить какую-либо настойчивость в действиях, да что настойчивость – даже не вполне осторожную фразу по адресу сестры Энтони… И все же хотел продолжения. Какого? Ну, хотя бы как-то определиться с ее незадачливым ухажером. Угораздило же его так напиться в доме у суровой блюстительницы нравов леди Данбери.
И все же он не мог отказать себе в удовольствии еще немного подзадорить эту милую девушку: она так соблазнительно округляет глаза, приоткрывает губы в ответ на его реплики.
Он наклонился к ней и произнес:
– Я знаю, что сказала бы сейчас ваша матушка.
– И что же? – вызывающе спросила Дафна.
Судя по всему, ей тоже импонировала их игра.
Саймон позволил себе слегка коснуться пальцем ее вскинутого подбородка и ответил:
– Она бы предупредила, что нужно быть аккуратнее. – И, чуть помедлив, добавил: – Остерегаться каждого моего движения.
Как Саймон и предполагал, глаза ее широко раскрылись, а губы сжались, она слегка приподняла плечи… и вдруг громко рассмеялась прямо ему в лицо.
– Вы… вы… – проговорила девушка, немного успокоившись, – ваша серьезность просто комична.
Саймона уколола ее ирония.
Дафна уловила перемену его настроения и с усмешкой сказала:
– Да, роль наставника вам не идет. Вы предпочитаете выглядеть демонически и считаете это своим козырем, верно?
Он молчал. Пауза затянулась, поэтому Дафна нашла нужным добавить:
– Такое впечатление вы хотели бы производить на женщин, не правда ли? – Он снова ничего не ответил, и она продолжила: – Не сомневаюсь, это действует на многих, но только не на меня.
– Почему же? – словно очнувшись, спросил он.
Серьезно глядя на него, она пояснила тоном, каким говорят с незадачливыми учениками:
– Потому что у меня четыре брата, и я привыкла к их уловкам и научилась разбираться в мужчинах.
– Вот как… – В его голосе прозвучало разочарование.
– Но ничего, – утешающе произнесла она, потрепав его по рукаву. – Ваши попытки все равно были вполне искусны, я даже польщена таким вниманием. Тем более что со мной заигрывал сам герцог с титулом шалопая. Или шалопай с титулом герцога.
Саймон посмотрел на нее со странной задумчивостью, которая совершенно не вязалась с ситуацией, затем, потерев подбородок, с расстановкой произнес:
– Мисс Бриджертон, кто-нибудь говорил, что вы дерзкая девчонка?
Она мило улыбнулась, словно услышала комплимент, и сказала:
– Многие считают меня эталоном доброты и благожелательности.
– Эти многие – дуралеи, мисс Бриджертон.
Дафна в задумчивости склонила голову набок, потом перевела взгляд на похрапывающего Найджела и вздохнула:
– Боюсь, что, хоть это и неприятно, вынуждена согласиться с вами.
– Вам неприятно то, что многие дуралеи, или то, что вы дерзкая девчонка? – уточнил Саймон.
– И то и другое. Но больше меня удручает первое.
Герцог громко рассмеялся и удивился, насколько непривычны для него эти звуки. Он уже и не помнил, когда последний раз так беззаботно смеялся.
– Дорогая мисс Бриджертон, – проговорил он сквозь смех, – если в этом мире вы считаетесь образцом доброты и благожелательности, то в нем весьма опасно жить.
– Вы правы. Моя мать часто предупреждает меня об этом.
– Почему же я не могу ее припомнить? – пробормотал Саймон.
– В самом деле?
– Клянусь. Она похожа на вас?
– Довольно странный вопрос.
– Ничего странного. – Но он уже понял, что сказал глупость, а это с ним, как ему казалось, случалось крайне редко, и, желая оправдаться перед самим собой, добавил: – Вообще-то я уже говорил вам – вы, Бриджертоны, как горошины из одного стручка.
Это ее совсем не обидело, и она серьезно сказала:
– Да, верно. Все, кроме матери. У нее светлые волосы и голубые глаза. А мы пошли в отца. Хотя, говорят, у меня мамина улыбка.
После этого утверждения вновь возникло неловкое молчание, которое прервал Найджел, внезапно пробудившись и приняв сидячее положение.
– Дафна, – сказал он, хлопая глазами, – вы здесь? Это вы?
– Боже мой, – тихо произнес Саймон, – он уже перестал вас узнавать? Что вы наделали с его мозгами?
– Я ударила его не по мозгам, а по щеке, сэр. Он просто еще не… не протрезвел.
– Чтобы решиться просить вашей руки, – предположил Саймон, – он, наверное, осушил целую бутылку виски. От него несет как из бочки.
– Неужели я такая страшная? Другие не прибегали к такому способу. Можете навести справки.
Саймон посмотрел на нее так, будто она умалишенная, затем без тени иронии произнес:
– Мисс Бриджертон, я не стану проводить дознание.