Нэнси точно знала, что Том придет в неистовство, когда услышит, что она приедет только на следующий день, поэтому не торопилась сообщать ему эту новость.
Их отношения медленно, но верно заходили в тупик, и молодая женщина ужасно мучилась. После того как она первой прекратила телефонный разговор, Том явно испугался и сменил тактику. Всю последующую неделю заманивал ее на выходные домой, а в пятницу, когда она приехала, устроил ей романтический вечер при свечах и был с ней необыкновенно нежен ночью.
Удивительно, но и его ласки, и разговоры о будущем теперь ничуть Нэнси не радовали. Напротив, удручали, даже раздражали. Позволяя ему обнимать и целовать себя — у нее не было другого выбора, — она думала о Курте Ричардсоне и чувствовала себя преступницей.
В субботу Том повез ее на концерт в Глазго в «Ройал концерт-холл», и этот его жест пришелся ей по душе. Домой Нэнси вернулась в чудесном настроении, которым муж ловко воспользовался. В постели, после занятия сексом, он наконец завел речь о том, ради чего, собственно, и обхаживал жену два вечера подряд.
— Вот так мы и будем теперь жить: ходить в театр и на выставки, устраивать себе маленькие праздники. Естественно, если ты этого захочешь… — Он говорил мягко и тихо, но Нэнси знала, что кроется за этим спокойствием, и молчала. — Ответь мне, дорогая, что для тебя важнее: наша любовь, семья, дети, которые у нас обязательно появятся, или бесконечные скитания по стране, непрекращающиеся разлуки?
Нэнси хотела в который уже раз объяснить ему, что обожает в своей работе не скитания, а нечто гораздо более сложное и значительное, но не стала. Муж все равно ничего не понял бы. Впрочем, объяснения были уже ни к чему. Следовало принять решение — раз и навсегда. И разумеется, выбрать семью, а о восстановлении памятников старины забыть — этого требовало ее воспитание, представления о морали, которых она придерживалась.
— Нэн, — все так же мягко, но с требовательными нотками позвал Том.
Губы Нэнси отказывались повиноваться, и ей пришлось собраться с силами, чтобы заставить себя ответить:
— Для меня важнее… семья.
Когда она поняла, что главные слова произнесены и ничего уже не исправить, то возненавидела все вокруг, и в первую очередь Тома. А он порывисто притянул ее к себе и что-то горячо зашептал. Она не слышала его. Потому что в ушах звучал бархатный голос другого человека, Курта Ричардсона, а в памяти всплывали воспоминания о проведенной с ним бок о бок прошлой неделе…
Она очнулась, когда муж взял ее за плечо и уже не шепотом, а в полный голос произнес:
— Нэн, ты в порядке?
— Что?.. А, да. В полном…
Осознав весь ужас произошедшего, Нэнси запаниковала. Первой ее мыслью было выскочить из постели, лежать в которой теперь было страшно неуютно, одеться в первое, что попадется под руку, и, ничего не объясняя Тому, навсегда покинуть этот дом. Само собой, на подобное она не отважилась.
Зато ей на ум пришла вроде бы блестящая идея. Нэнси немного воспрянула духом и повторила:
— Да, конечно, семья для меня важнее. Покончу с Солуэем и больше не буду уезжать далеко и надолго из дома. Попрошу Генри, чтобы он задействовал меня только в местных проектах.
Последовала тягостная пауза. Нэнси казалось, что если она приподнимет руку, то сможет ощутить разлившееся в воздухе жгучее и удушливое недовольство Тома. Он долго молчал, потом сказал:
— Нет, моя дорогая, меня этот вариант не устраивает.
— Почему? — спросила молодая женщина, притворяясь удивленной, хотя знала наверняка, что именно муж ей ответит.
Он желал, чтобы она встречала его дома веселая и отдохнувшая, с милой улыбкой и вкусным ужином, а в выходные принимала гостей или сама вместе с ним к кому-нибудь ездила. Что Том незамедлительно ей и выложил:
— Я хочу, чтобы ты вообще не работала. Только в этом случае у нас все наладится. Сейчас можешь ничего не говорить, а утром, будь добра, скажи: да или нет, — заключил он, поворачиваясь к жене спиной.
Спустя некоторое время спальню наполнял его храп. Нэнси же в эту ночь вообще не сомкнула глаз, а наутро скрепя сердце ответила «да» и тут же уехала.
Тому и этого оказалось мало. Теперь он изводил ее требованием оставить работу немедленно, прямо сейчас. Порой ей казалось, что она не в состоянии продолжать с ним жить. Эта мысль выбивала почву у нее из-под ног. Дружба с Куртом, страсть к нему, изгнать которую из сердца у нее до сих пор не получалось, и его охлаждение к ней, делали жизнь молодой женщины невыносимой. Спасала только работа, которой она занималась с исступлением смертельно больного, спешащего насладиться последними днями жизни.
Мораг Уиндленд решила устроить небольшой праздник, предварительно позвонив Курту и узнав от него, что составление проекта реставрации идет успешнее, чем ожидалось.
Уже в полдень к замку подъехали два автобуса, обклеенных пестрыми стакерами. Высыпавшие из них люди в оранжево-зеленой форменной одежде заявили, что хотели бы побеседовать со старшим.
Курт находился в зале с громадным очагом, где расставлял и развешивал чертежи и красочные акварели, представляющие результаты исследований их группы для представления миссис Уиндленд, когда за ним прибежал Вилли.
— Там какие-то чудики приехали! — сообщил он, запыхавшимся голосом. — Желают видеть вас!
Как выяснилось, «чудиков» наняла хозяйка Солуэя специально для подготовки сегодняшнего торжества. Курт прикинул, где лучше разместить столы и гирлянды из воздушных шаров, и указал на участок земли позади замка.
— Да уж, праздник получится самый что ни на есть небольшой, — заметил он, увидев из окна автобусы.
Сама Мораг Уиндленд приехала к пяти вечера и первым делом отправилась осматривать свое и так уже значительно преобразившееся наследство.
— Курт и Нэнси, вы гении! — восклицала она, переходя от одного планшета к другому, на котором были представлены виды возрожденного замка. Его фасады и интерьеры, фрагменты отделки и предметы мебели. — Жду не дождусь, когда увижу все это наяву. А сейчас я с удовольствием послушаю, что именно вам удалось разузнать о моих предках… Но давайте сделаем это не здесь, а за столиком, внизу. Мне не терпится выпить за успех этого предприятия и за ваш талант!
Курт, Нэнси и Тони сидели с миссис Уиндленд за одним столом. Об изысканном вине и ужине тоже позаботились люди в оранжево-зеленых костюмах.
— Итак, я вся внимание! — объявила владелица замка, после того как произнесла обещанные тосты.
У Нэнси даже перехватило дыхание — так сильно ей хотелось поведать этой женщине историю