Колберт опускает глаза, задумываясь. Я смотрю на его шрам и гадаю, откуда он.

– Если тебе это нужно, давай повременим. Я ведь никуда не тороплюсь.

– Я тем более.

– Что ты предлагаешь? – спрашивает Колберт.

Усмехаюсь. С какой стати что-то предлагать должна именно я?

Приносят шоколад и латте. Колберт делает небольшой глоток.

– У меня предложений нет, – говорю я, только теперь по-настоящему сознавая, на что я дала согласие. Стать женой этого парня. Возможно ли такое?

Он кивает.

– Да, конечно. Об этом лучше подумать мне. – Погружается в размышления и неспешно пьет латте. В моей голове проносится вереница догадок. Что он предложит? Встречаться каждый вечер после работы в этом кафе? Или в более подходящем для богачей Колбертов заведении? Может, в ресторане, что на углу? Его мать и отец, как утверждает Джосс, нередко ужинают именно там. Мой собеседник снова кивает. – Я, кажется, придумал. Но для этого понадобится самое меньшее две недели.

Я непонимающе сдвигаю брови.

– В каком смысле?

– В прямом, – отвечает Колберт, доставая из кармана пиджака ежедневник и начиная просматривать многочисленные записи. – Понадобится две недели совершенно свободного времени. Надо прикинуть, смогу ли я их выкроить. Хотелось бы. – Перелистывает страницу и сосредоточенно о чем-то размышляет.

Я смотрю на него во все глаза. О том, смогу ли оторваться от дел на полмесяца я, даже не задумываюсь. Наконец Колберт кивает.

– Скорее всего, получится. Чудесно. А ты? Работаешь? Учишься?

Вспоминаю о кадровом агентстве, в котором я пятый год честно тружусь.

– Работаю. В отпуск идти пока не собираюсь.

– Может, изменишь планы? Поговоришь с начальством? – спрашивает Колберт, и я с изумлением замечаю в его глазах подобие улыбки.

– Гм… – Представляю себе физиономию Глассер, директорши. Уставится на меня своими рыбьими глазами и будет долго многозначительно молчать. Впрочем, я потерплю. А отказать мне в отпуске она не посмеет – я работница исполнительная и надежная. Почти никогда не опаздываю, и мне нравится подбирать для людей те занятия, которые им больше по сердцу, поэтому и плоды моих стараний радуют всех – меня, клиентов и, разумеется, боссов. – Я попробую.

– Решено. – Колберт уверенно закрывает ежедневник. – Если все получится, едем на отдых через неделю, в следующее воскресенье.

Вспоминаю про Пушика и мотаю головой.

– Подожди… Я не смогу никуда уехать.

– Почему? – с участием, которого я никак от него не ожидала, интересуется Колберт.

– Видишь ли… – Я запинаюсь. Как объяснить совершенно незнакомому человеку, у которого денег куры не клюют и который, возможно, задумал свозить тебя на Багамы, что ты не сможешь оставить на чье-либо попечение какого-то там кролика? Вряд ли он поймет. Тем лучше, твердо решаю я, потому что предавать любимого друга никак не намерена. Если моя привязанность к Пушу покажется Колберту сумасшествием, пусть так и скажет – и с комедией будет покончено. – У меня есть кролик. Декоративный, вислоухий, – твердо, даже с гордостью сообщаю я. – Он – создание чувствительное, пугливое, нежное. Понимаешь, доверить кому бы то ни было уход за ним, даже отцу, который очень любит животных, я не могу. Если бы это был кот, тогда другое дело. Поэтому, увы… – Развожу руками, мечтая поскорее отсюда сбежать.

Колберт не округляет глаз и не смотрит на меня, как на чокнутую. А озадаченно сдвигает брови.

– А если взять его с собой?

Я фыркаю.

– Куда?

– Туда, куда мы поедем, если ты, конечно, согласишься. Это совсем недалеко. Надеюсь, тебе там понравится. И кролику тоже.

Я моргаю от неожиданности. В наших краях нет ни курортов, ни домов отдыха. Да и как-то ненормально это: сын толстосума проводит предсвадебные каникулы чуть ли не в своем городишке.

– Совсем недалеко?

– На одной ферме, у самого леса, – поясняет Колберт.

Замечаю в нем глубокую любовь к родной природе, вспоминаю свои мысли о Багамах и почему-то чувствую себя преступницей. До меня вдруг доходит, что под маской надменного гордеца может прятаться человек в лучшем смысле этого слова, и мне делается стыдно за столь обожаемое Джосс словечко «Гнус» и за всю ту неприязнь, которую я сама к нему испытывала.

Нет же, не торопись с выводами, говорю себе мысленно. Сначала присмотрись к нему, проверь, не ошибаешься ли.

– На одной ферме? – машинально повторяю его слова.

– Ты хотела бы съездить куда-то в другое место? – со всей серьезностью интересуется Колберт.

– Нет-нет, – спешу ответить я, думая о том, что так оно намного безопаснее – не уезжать в компании с незнакомцем бог знает в какую даль. – На ферме… Что ж, очень мило.

Неделя проходит, как те же съемки идиотского фильма. Пытаюсь осознать, что я наделала, но фигурки воображаемого пазла все не стыкуются одна с другой. На расспросы Джосс отвечаю уклончиво и пока держу в тайне и то, что позвонила Колберту, и то, что уеду. Взять две недели отпуска Глассер позволяет быстрее, чем я ожидала, даже не трудясь буравить меня рыбьим взглядом.

В пятницу звонит Колберт, и, видя на экранчике сотового его номер, я чувствую, что от волнения что-то сжимается в горле.

– Алло? – стараюсь говорить ровно.

– Привет, это Грегори.

Грегори, отдается эхом в моих ушах. До этой самой минуты он был для меня Колбертом. Ну или… Не хочется вспоминать.

– Послушай, я подумал, не нужно ли специальной машины или каких-то запасов для твоего кролика?

Я сражена наповал. Начни он осыпать меня комплиментами или даже одаривать мехами, не вызвал бы в моей душе прилив столь теплых чувств. Откуда ему известно, что льстивые слова и дорогие безделушки для меня стократ менее интересны, чем благополучие Пушика?

– Да, надо закупить корм, специальное сено и еще кое-что, – говорю я, ловя себя на том, что тон мой гораздо более мягкий, чем при двух предыдущих беседах. Усмехаюсь. – Но ведь это не твоя забота.

– Как это – не моя? – с удивлением спрашивает Колберт. – По-моему, именно я должен позаботиться об удобствах для своих гостей.

Тепло в моей душе разливается по всей груди. Пуш для него не какая-нибудь крыса, а гость, которому надо уделить особое внимание.

– Скажи, что он любит, я сам все куплю, – деловито говорит Колберт.

– Да нет, ну что ты… – бормочу я, не замечая, что губы растянулись в широкой улыбке.

– Прошу тебя, – стоит на своем Колберт. – Мне будет приятно.

– Раз так… Ладно. – Перечисляю, какие Пуш любит корма и какие принимает витамины.

– А клетка? – спрашивает Колберт. – Как поступим с клеткой? Она большая?

– Вообще-то да. – От волнения у меня пересыхает в горле. Глотаю слюну, не понимая, что это со мной. Впрочем, ничего удивительного. Колберт будто угадал мои мысли – два последних дня я только и думаю, что о том, в чем везти Пуша, где он будет целых две недели жить и как себя будет чувствовать в незнакомом месте. – У меня есть специальная переноска, даже маленькая клетка – для прогулок. Только… – В растерянности умолкаю. Многим не