Может быть, внутри него тоже что-то преображается? Вдруг родительство взрывает в папиных мозгах такую же бомбу, как в маминых? Может быть, ученым нужно на самом деле искать «родительский инстинкт», а не чисто материнский?
Наука, конечно, в целом пренебрегает мамочками, но нас все-таки хоть как-то изучают и выделяют на это финансирование, а вот пап – вообще нет, так что многие интересные вопросы об отцовском инстинкте остаются без ответа. Но, по крайней мере пока, исследования говорят, что отцовство, конечно, является личным шоком, который можно обнаружить научными средствами, но мамы и папы переживают родительство очень по-разному.
Ну… да. Этот факт особенно ярко обнажился (вместе с моим мочевым пузырем и кишечником) во время первого кесарева сечения, да и потом тоже не раз. Мой муж, переживший серьезную травму, конечно, большой молодец. Первую ночь в качестве отца он провел на туристическом матрасе толщиной примерно в крекер, но ни разу не пожаловался.
Но пока он спал, кое-что произошло. Когда меня привезли из операционной, никто не заметил, что кнопка вызова на моей кровати сломана. Посреди ночи я страдала от невыносимой боли, и мне нужны были лекарства, но мой отчаянный стук по кнопке никого не призвал. Я хриплым шепотом позвала на помощь мужа, но, несмотря на все усилия, мне так и не удалось вырвать его из мертвецкого «новоиспеченного папиного» сна. Наконец, какая-то внимательная медсестра поняла, что происходит. Комнату осветил ослепительный луч фонарика, с которым пришел механик, но мой муж так и не проснулся. Я рассказала ему обо всем этом с утра.
Той ночью я поняла, что мы с мужем, конечно, полные и равноправные партнеры в нашем родительском предприятии, но наши судьбы фундаментально разошлись. Я застряла в своем разрезанном теле, мой живот постепенно сдувался, словно проткнутый в полете воздушный шар, а он лежал себе, практически целый и невредимый. Физиологические различия между нами накапливались целых десять месяцев. Путешествие длиной в десять сантиметров открыло для меня новый мир. А теперь, в странный послеродовой период, наши умственные и эмоциональные пути, похоже, тоже расходились.
А может быть, они никогда и не сходились.
Я, пожалуй, не должна была удивляться этому так, как удивилась тогда. Среднестатистический мужчина даже внешне заметно отличается от среднестатистической женщины, – например, формой таза и распределением жира в теле, – но наша нервная система тоже разная. У женщин более крупный гиппокамп и лучше развиты языковые системы, а у мужчин крупнее миндалевидное тело. Мы используем разные части мозга, чтобы вращать геометрические формы или читать романы Джона Гришэма.
Еще до того, как мы становимся родителями, эти половые различия определяют, как мы интерпретируем сигналы от младенцев, по крайней мере, так говорят эксперименты111. Да, все люди запрограммированы любить маленьких детей, но женщины в среднем более чувствительны по отношению к ним. Что особенно удобно, женщины репродуктивного возраста – особенно те, у которых наступила фертильная фаза овуляционного цикла, – возможно, реагируют на детей наиболее положительно из всех «не-родителей»112.
В одном эксперименте, проведенном Национальными институтами здравоохранения, бездетные мужчины и женщины слушали белый шум, перемежаемый пронзительными детскими криками. Мозг женщин сразу же реагировал на крики, а вот «мозг мужчин оставался в состоянии покоя» во время криков, их умы по-прежнему «блуждали»113.
В другом эксперименте ученые измеряли температуру лица, чтобы оценить эмоциональное возбуждение, возникающее при виде изображений различных лиц114. Кончики носа у женщин меняли цвет с прохладно-зеленого на возбужденный желтый, когда они видели фотографии детей.
А вот у мужчин, гм, кончики нагревались, когда они видели фотографии женщин.
* * *Почему женщинам больше нравятся фотографии детей? Почему мы сразу же эмоционально привязываемся к нашим детям, а мужчины – далеко не всегда?
Ответ, возможно, нам дадут старые как мир продукты питания, которые есть в любом доме: яйца и молоко.
Если глянуть за пределы мира млекопитающих, то мамы далеко не всегда «по умолчанию» ухаживают за детьми. У рыб, например, если родители вообще хоть как-то и ухаживают за мальками, этим обычно занимаются самцы. Многие из нас, человеческих мам, отлично знакомы с преданным отцом-рыбой из мультфильма «В поисках Немо». В истории от Pixar мамы у Немо нет потому, что ее, к огромному сожалению, кто-то съел. Но в реальной жизни мама-рыба обычно сама кого-нибудь ест. Многие рыбы обладают замечательной адаптацией под названием «неограниченный рост» – это означает, что самка с течением времени может вырастать все больше и больше, толще и толще, и метать все больше икры. (Эти откровения заставили меня с завистью смотреть на аквариум с золотыми рыбками, принадлежащий моим дочкам, – если верить продавцам, все рыбки там девочки). Поскольку оплодотворенные икринки рыб приземляются на листья водорослей или еще куда-то вне тела, следить за икрой и мальками зачастую отряжают отца, а мама, свободная от каких-либо обязанностей, уплывает искать новое место для нереста.
Самки птиц вовсе не так беспечны, но примерно у 90 процентов всех видов птиц обязанности по уходу за птенцами поровну разделяются между родителями – словно кто-то повесил им на холодильник график работы по дому.115 Поскольку, опять-таки, оплодотворенные яйца развиваются вне самки, яйца и птенцы получают выгоду от усилий обоих родителей – они охраняют, согревают и кормят их. У нас на заднем дворе живет пара ястребов, и я часто разглядываю их гнездо, где оба родителя ухаживают за детенышами, и безмолвно им салютую.
А вот самки млекопитающих не откладывают яиц. Наши яйцеклетки прячутся у нас в животе даже после оплодотворения. Внутреннее созревание зародышей – одна из причин, по которой млекопитающие добились такого невероятного успеха во всем мире: беременность защищает наших малышей от холода, голода и хищников и позволяет выживать даже в самом суровом климате.
Но та самая хитрая адаптация, которая помогла нам пережить динозавров, заодно и заставила самок возиться с пеленками.
Самцы млекопитающих распространяют гаметы и в теории могут стать отцами почти бесконечного количества детей. А вот внутри самок поселяется «постоялец», причем зачастую – на несколько месяцев. У мамы-млекопитающего нет иного выбора, кроме как вкладывать ресурсы в зародыш (или зародыши), уже живущий внутри, и на некоторое время отложить