Незадолго до происшествия их деревню навещали «купцы». Крепкие такие мужики, на крутых иномарках. Они помахали перед носом у деревенских жителей договором купли-продажи их земли. На всех бумагах красовалась подпись губернатора области. Стали ребятки уговаривать народ, что, если те добровольно, за небольшую компенсацию не уедут, то тогда – вообще останутся и без денег, и без жилища. Старики поохали-поохали, испугались на зиму остаться вовсе без крыши над головой, да и согласились уехать. Тем более, что крепкие парнишки им сильно доходчиво объясняли новый расклад. В случае согласия, их обещали перевезти поближе к городу, где есть и магазин, и поликлиника. Старики согласились на спокойную, беспроблемную старость вместо полной неопределённости. Они решили, что: чем в заброшенной деревне жить без врачей и еды, лучше уж переселиться в общий барак поближе к городу. Пусть и огородов, да живности не будет, но зато, скорая, ежели что, то побыстрее к ним доберётся. Да и деньги, опять же обещали за свои брошенные дома. Пусть и совсем малые, но хоть какие-то. А так, за их старые развалины вообще никто, ничего не даст. На том старики и порешили. Со слезами на глазах, но съехали с родных мест поближе к городу.
Из молодых людей, в деревне остались только Пётр с женой, да малолетняя дочка. Они оказались самыми настырными и никак не соглашались уезжать. Хотя к ним уже пару раз приезжали ребятишки и «по-доброму» настаивали на их отъезде. Даже обещали небольшую компенсацию за неудобства. Но как тут бросать дом, если Пётр с женой его только что купили. Даже новоселье ещё не успели отметить. Места здесь весьма благодатные, летом – прямо сказка, а не жизнь. Широкие луга, вековой лес, небольшая, да живописная речушка и совсем махонькая, уютная деревенька на полтора десятка человек. Дочурке Петра здесь очень нравилось. Она целыми днями бегала по необъятным лугам, которые начинались сразу за околицей деревни. Плела венки из васильков и ромашек, распевала песни. Не мог Пётр – вот так просто взять и обидеть дочку, лишить её летнего праздника. Да и по закону, если владелец участка земли не согласится, то не имеют право его сносить.
В тот год у Петра первый раз за долгие годы получилось побыть вместе с семьёй. Из-за своих постоянных, длительных, зарубежных командировок, он даже не заметил, как подросла его дочь. Теперь же он просто навёрстывал упущенное и наслаждался каждой минутой своего отпуска. Его жена, чтобы дать как следует отдохнуть мужу, и чтобы он побольше проводил время с дочерью, взяла на себя всю нагрузку по хозяйству и, даже, поездки в город за продуктами. А заодно – она набирала продукты на всю небольшую деревню. Неожиданно Петра вновь отправили в дальнюю, зарубежную командировку, а когда он вернулся, то – его дома уже не было. Все деревенские дома успели снести до его приезда, и теперь – лишь бульдозер разравнивал землю.
Оказалось, что на месте красивой деревни здесь будет огромная, мусорная свалка. Новым хозяином этих угодий неожиданно стал Вениамин Карлович. Работники его за глаза называли – «барин». А для Петра – он был просто Венька. Его бывший сосед по лестничной клетке в питерском доме и компаньон по детским. У деда Петра в том доме была двухкомнатная квартира. Сам он по возвращению с фронта, по призыву партии ушёл на другой фронт. Фронт борьбы с бандитизмом, который тогда цвёл пышным цветом в послевоенном Ленинграде. Было приказано в кратчайшие сроки навести в городе порядок и дед в меру своего умения и знаний наводил его. Теперь у Веньки за городом был большой дом. Прямо настоящая неприступная крепость. С охраной, камерами видеонаблюдения, да дюжиной натасканных бойцовских собак, а Пётр так и продолжал жить в старой квартире деда вместе с женой и дочкой.
Все мысли в голове Петра промелькнули буквально в одно мгновение. Тут он вспомнил про Лёху и обернулся. Тот всё ещё сидел в кабине машины с открытой дверью и глядел ему вслед. Он чего-то ждал. Может, всё-таки, совесть у человека проснулась и ему было неловко, на ночь глядя, бросать на мусорной свалке своего напарника? Пётр остановился.
– Ты, это… точно остаёшься? – растерянно крикнул Лёха.
– Да, остаюсь! Позвоню в милицию и буду ждать! – хмуро ответил Пётр. – Негоже человеку на мусорной свалке валяться, подобно выброшенному за ненужностью хламу.
– Так тебя же потом затаскают легавые по допросам, до смерти! Еще убийство на тебя повесят! С них станется! Им же план раскрываемости выполнять нужно! А если менты тебя не закроют, то «барин» точно порешит.
– Бог не выдаст – свинья не съест! – безразлично отрезал Пётр. – Ты ведь подтвердишь в милиции, как было дело на самом деле? А «барину» я потом сам всё разъясню!
Пётр пытливо посмотрел на Лёху, но тот отвёл взгляд в сторону и сделал вид, что что-то уронил на пол кабины. Он наклонился и стал с сопением копошиться у себя под ногами. Лёха потихоньку матерился и не знал, как выкрутиться из щекотливой ситуации. Наконец, он принял решение. Сплюнул на землю и зло произнёс:
– Ну, как знаешь! Хочешь – страдай за своё правое дело, если ты у нас такой честный и принципиальный, а я поехал!
Он громко хлопнул дверью. Через тёмное стекло ещё раз коротко взглянул на напарника. Затем взревел двигатель, и машина покатила прочь со свалки, разбрызгивая по сторонам грязную жижу луж на раздолбанной дороге.
Пётр вспомнил следователя в местном отделении милиции, который вёл дело о пожаре в его доме. На все задаваемые ему вопросы, тот только посмеивался и приговаривал: «Меньше пить надо, люмпен! Тогда и дома у вас по ночам гореть не будут!». А жена у Петра в рот алкоголя никогда не брала. Она была из тех редких людей, которым вообще нельзя пить. У неё не было гена, который в организме отвечал за переработку спирта. Но следователь этому доводу не внимал. Он лишь ехидно улыбался и твердил, что у него есть свидетельские показания, что в день пожара женщина была сильно пьяна и именно она является виновницей пожара.
Жену Петра успели захоронить ещё до его приезда, а тело дочери так и не нашли. В эксгумации и повторной экспертизе было отказано, объяснив отказ тем, что все необходимые следственные действия уже были произведены в достаточном объёме, и больше ничего существенного, что может кардинально повлиять на материалы следствия, найти не удастся. Да и это и не требуется. Доказательная база уже была вполне предостаточная. На вопрос Петра о местонахождении дочери, в милиции лишь разводили руками и намекали на то, что мать-алкоголичка вполне могла продать свою дочь, чтобы получить деньги на выпивку. Петру так и хотелось разнести в щепки весь участок милиции, а эти самодовольные рожи как следует проучить, но он плюнул на них и решил самостоятельно выяснить все обстоятельства дела. Главное, что он уже знал, – это то, что его бывший сосед имел непосредственный интерес к земле, на которой располагался дом Петра. Остаётся собрать доказательства, чтобы вывести Веньку на чистую воду. Мусорщик планировал пробраться поближе к нему, стать одним из его самых близких охранников. Но вначале ему нужно было убедиться, что тот не узнает своего бывшего соседа по подъезду. Но найденный труп чекиста спутал все карты. «Может, так оно и к лучшему – подвернулся случай побыстрее разобраться с Венькой. Он обязательно должен будет меня вызвать к себе, а там – придётся действовать по обстоятельствам!», – размышлял Пётр.
Подняв голову, он посмотрел на тёмное небо и ярко светившуюся на нём Венеру. Жена часто называла её звездой, а когда он говорил, что это всего лишь планета, то она заливисто смеялась и спрашивала: «Скажи, а я на Венеру похожа?». Пётр тяжело вздохнул, вытащил из кармана комбинезона сотовый и набрал номер.
– Привет! – тихо произнёс он в трубку. – На известной тебе мусорной свалке я нашел груз двести. При нём