– Вот что я тебе скажу, – сказал Фрэнсис, торопливо завязывая шнурки, – если мы будем и дальше твердить, будто ничего не было, хотя прекрасно знаем, что было, скоро у нас не останется ни малейшего шанса на волшебство. В книгах тебе разве попадались такие люди? Там все просто говорят: «Да это волшебство!» – и ведут себя так, как и положено вести себя с волшебством. Они не притворяются неуверенными. Такого никакое волшебство не выдержит.
– Тетя Дороти как-то раз сказала, что все волшебство похоже на стеклянную каплю принца Руперта[5], – призналась Мавис. – Если однажды ее разбить, останется только немного пыли.
– А я о чем! Мы всегда чувствовали, что волшебство существует, верно? Ну а теперь, когда мы с ним встретились, не будем глупить и притворяться, что ничего подобного нету. Давай верить в него изо всех сил. Мавис… Давай, а? Если во что-то веришь, оно становится прочнее. Тетя Дороти и об этом говорила, ты же помнишь.
Они встали, уже обутые.
– Расскажем остальным? – спросила Мавис.
– Придется. Промолчать было бы подлостью. Но они не поверят. Мы должны быть, как Кассандра[6], и не возражать.
– Хотелось бы мне знать, кого мы должны спасти, – сказала Мавис.
Фрэнсиса охватило сильное и прекрасное чувство, что они все узнают в свое время. Он не смог бы объяснить, почему так решил, он просто ощущал это. И ответил только:
– Бежим.
И они побежали.
Кэтлин и Бернард встретили их у ворот, пританцовывая от возбуждения и нетерпения.
– Где вы пропадали? – кричали они.
И:
– Что же это такое?
А еще:
– Ой, ты весь мокрый, Фрэнс!
– Там, у моря… Заткнись, я знаю, что я мокрый…
Старший брат вошел и направился по дорожке к дверям.
– Вы могли бы нас позвать, – сказала Кэтлин скорее печально, чем сердито. – Но в любом случае вы кое-что потеряли, уйдя в такую рань без нас.
– Кое-что потеряли? Что же?
– Не услышали великие новости, – ответил Бернард и добавил: – Ага!
– Какие новости?
– Можно подумать, вам интересно! – Бернард, естественно, был раздосадован тем, что его не взяли в первую вылазку каникул. И любой был бы раздосадован, даже ты или я.
– Выкладывай, – сказал Фрэнсис, ухватив Бернарда за ухо.
Бернард завопил, и из окна донесся мамин голос:
– Дети, дети!
– Все в порядке, мамочка. Ну-ка, Мишка[7], не будь юным паршивцем. Какие новости?
– Ты отрываешь мне ухо! – только и ответил Бернард.
– Ладно, – сказал Фрэнсис, – у нас тоже есть новости. Но мы никому не скажем, правда, Мавис?
– Ой, не надо, давайте не будем вредничать в первый же день, – попросила Кэтлин. – А новости вот какие: русалку поймали, и я боюсь, что она умрет в плену, как ты и говорил. А у вас что?
Фрэнсис отпустил ухо Бернарда и повернулся к Мавис.
– Вот, значит, как, – медленно проговорил он. – Кто же ее поймал?
– Люди из цирка. А у вас какие новости? – нетерпеливо спросила Кэтлин.
– После завтрака, – пообещал Фрэнсис. – Да, мама, секундочку! Прошу прощения за ухо, Бернард. Мы вам все расскажем. О, это совсем не то, что вы думаете. Встретимся и все обсудим на мельнице, как только расправимся с завтраком. Согласны? Отлично. Да, мама, идем!
– Значит, должны быть две русалки, – прошептала Мавис Фрэнсису. – Они не могут обе быть Сабриной… Так которая же из них?
– В любом случае одну мы должны спасти, – ответил Фрэнсис с огоньком большого приключения в глазах. – Они умирают в неволе.
Глава третья. Спасение
Главный вопрос, конечно, заключался в следующем: возьмет ли их мама в цирк, а если сама туда не пойдет, отпустит ли их одних? Однажды в Бакингемшире она разрешила им пойти в бродячий зверинец, заставив сперва пообещать не прикасаться ни к каким животным. Дети пожалели о своем обещании, когда директор зверинца предложил им погладить своего ручного дрессированного волка, очень похожего на колли. Пришлось ответить:
– Нет, спасибо.
И тогда директор сказал:
– Испугались, да? Ну так бегите домой к мамочке!
И зеваки очень обидно смеялись.
В цирке, конечно, лошади и все остальные звери не настолько близко, чтобы их можно было погладить, поэтому с детей могут и не взять такого обещания. Если бы с ними пошла мама, ее присутствие, хоть и приятное, наверняка добавило бы сложностей, которых и без того будет полно (даже Мавис это понимала) в деле спасения русалки. Но, предположим, мама с ними не пойдет.
– Вдруг нам придется пообещать, что мы не прикоснемся ни к одному животному? – сказала Кэти. – Нельзя кого-то спасти, не прикоснувшись к нему.
– В том все и дело, что русалка – не животное, – возразила Мавис. – Она – личность.
– Но предположим, там другая разновидность русалки, – сказал Бернард. – Предположим, там разновидность, которую называют тюленями, как писали в газете.
– Ну это не так, – отрывисто ответил Фрэнсис. И добавил: – И все тут!
Они разговаривали в палисаднике, вися на зеленой калитке, пока мама наверху распаковывала багаж, который вчера, на вокзале Ватерлоо, был похож на холм с лопатками наверху.
– Мавис! – крикнула мама в открытое окно. – Я нашла только… Но лучше тебе подняться сюда.
– Я должна помочь маме распаковать вещи. – И Мавис нехотя поплелась к дому.
Некоторое время спустя она вернулась бегом.
– Все в порядке! Сегодня днем мама встретит папу на станции и купит нам шляпы от солнца. А потом мы возьмем лопатки и пойдем к морю до обеда… На обед будет жареный кролик и яблоки в тесте, я спросила у миссис Пирс… И мы сможем сами пойти в цирк, и мама ни словом не обмолвилась об обещании не трогать животных.
Итак, они отправились по белой дороге, где овсянка, как обычно, толковала о себе на дереве чуть подальше от места, где они шли. И так до самого пляжа.
Очень трудно всерьез беспокоиться о русалке, которую ты никогда не видел, не слышал и не трогал. С другой стороны, стоит однажды ее увидеть, прикоснуться к ней и услышать ее голос, и тебя уже вряд ли будет заботить что-нибудь другое. Вот почему, когда они добрались до берега, Кэтлин и Бернард сразу принялись рыть ров для песчаного замка, а старшие ходили взад-вперед, волоча за собой новые лопаты, как некие новые разновидности хвоста, и говорили, говорили, говорили – до тех пор, пока Кэти не попросила помочь копать, не то они не успеют достроить замок до начала прилива.
– Ты понятия не имеешь, какие они забавные – песчаные замки, Фрэнс, – ласково добавила девочка, – ты же раньше никогда не видел моря.
Итак, после этого они рыли все вместе, складывали песок в кучу, прихлопывали и лепили с помощью своих ведерок башни замка, выкапывали подземелья, туннели и мосты. Только крыша в конце концов всегда проваливалась, если песок заранее очень плотно не утрамбовывали. То был великолепный замок, хоть и не совсем законченный, когда до него добралась первая тонкая плоская волна. Дети принялись работать вдвое усерднее, стараясь