Шири-мара-каза, — вторичная сыпь на половом члене. В начале заболевания появляется такая же сыпь, как и при Мара-каза-хиями, затем образуются болезненные язвы. Спустя несколько дней язвы увеличиваются и наконец, головка члена отпадает. Затем изъязвления мало-помалу уменьшаются, половой член весь целиком отпадает и яички разрушаются.
Каскири-каза, летучая сыпь. Ядовитое начало из члена или паха подымается вверх, и сыпь сопровождается разрушением ткани. Появляются жар и холод и в костях конечностей ощущается боль. Через несколько месяцев на туловище и на лице образуется мелкая, безболезненная и не зудящая сыпь, из которой вытекает желтоватая жидкость. Спустя несколько месяцев лицо покрывается гангреной, принимает зловонный запах и из него течет гной.
Вот, далее, глава 95:
Хоне-но-хари-каза, сыпь и припухлость костей. После излечения сыпи на члене появляется болезненность в суставах, настолько сильная, что больной не может ни вытянуть, ни согнуть своих членов. Больной обыкновенно лихорадит. Вслед за тем болезнь переходит на верхние участки тела, кости становятся болезненными и появляется ряд новых тяжелых припадков.
Больной лихорадит весь день, аппетит понижен, наблюдается запор. Моча красная и вытекает с трудом.
Нондо-фуки-каза, сыпь в зеве. Яд сыпи в крайней плоти поражает верхние части тела, лицо и голову. Болезнь тянется целые годы. Разрушаются голова, кожа, кости. Далее, поражаются уши, появляется сыпь в носу или слепота. Иногда также опухают или становятся болезненными нижние конечности, что тянется долгие годы. Наконец, больные подвергаются процессу гниения. Яд разрушает все тело, яички покрываются набухшими и гангренозными пустулами, появляется множество дефектов ткани. Наконец, разрушается вся поверхность тела.
Мими-но-хи-каза, ушная сыпь. Остаток яда достигает верхних частей тела: появляется шум в ушах и ослабление слуха, а через несколько месяцев к этому присоединяются мучительные боли и истечение желтоватой жидкости. Шум в ушах проходит, но больные совсем теряют слух.
В этом описании симптомов сифилиса, — говорит Жилль-де-ла-Туретт, есть, конечно, много путаницы, тем не менее в них легко узнать первичные, вторичные и третичные припадки этой болезни: язвы на члене, язвы на зеве, боли в костях, сифилиды и гуммы покрытых волосами частей кожи и лица и проч.
Если бы еще оставалось сомнение относительно природы описываемой здесь болезни, то достаточно было бы прибавить, что словно «каза» как в древнем, так и в современном японском языке означает заразительные болезни, происходящие путем половых сношений.
Венерические болезни в странах Азии были несомненно следствием проституции и культа Лингама со всеми сопровождающими его половыми излишествами. Те же болезни, с теми же последствиями, мы находим позднее и у других народов древности, у евреев с их культом Bahhal-Pehor, у египтян с их Фаллусом, у греков и римлян с Приапом. Культ Лингама и естественное следствие его, священная проституция, глубоко вросли в нравы индийца, и путешественники посетившие Индию менее ста лет тому назад, нашли и тот и другой институт столь же распространенными как и на заре истории. Аббат Миньо в своем «Мемуаре о древних философах Индии»[7] пишет: «Этот образ Лингама существует в Индии и теперь, как мы это видим на индийских идолах, посланных маркизу де Мариньи». Еще и теперь в пагодах встречаются барельефы с изображением Лингама в больших или меньших размерах; встречается он также в живописи и скульптуре. В некоторых пагодах мы находим также изображения совокупления, т. н. Pulleior. Наконец, такие же рисунки встречаются на амулетах Taly; после освящения их брамином, мужья в день свадьбы дают их своим женам. Соннера рассказывает поэтому поводу анекдот, показывающий, какую цену можно придавать усердию к прозелитизму, проявляемому миссионерами по отношению к этим невежественным племенам.
Существуют и другие доказательства того, что культ Лингама — коренной культ Индии; в гостиницах и на больших дорогах; везде встречаются изображения бога, то в форме органа человеческого тела, то в виде аллегорическом: на пьедестале ваза и в ней длинный цилиндр. Пьедестал — это Брама, ваза — это Вишну, бог женского начала, цилиндр же изображает Шиву, — бога мужского начала; такова индийская троица. Во время торжественных шествий к обыкновенному Лингаму присоединяли фигуру мужчины: «религиозная идея казалась индийцам столь естественной, говорил Дюлор, что они совершенно не понимали всего бесстыдства обоих обрядов. Так, в пагоде Элефанта изображена на барельефе группа лиц, совершающих гнусный акт, который у латинян был известен под именем irrumatio. На воротах одного города в Сури-Патнаме Ситта, жена Рама, седьмого воплощения Вишну, окружена шестью стоящими на коленях факирами или кающимися; глаза их всех устремлены на нее и каждый держит в руке Лингам; в пагоде Вилленур отдельные Лингамы различных размеров изображены на всех стенах».
Гравире в своем «Путешествии в Индию» рассказывает, как один морской офицер послал возле Трованкура на берег нескольких матросов за какими-то сведениями. В одной нише матросы заметили Лингам, взяли его с собой и воспользовались им как румпелем.
По поводу религиозного характера Лингама в современной Индии Дюлор, основываясь на показаниях некоторых исследователей, утверждает, что жрецы Шивы каждый день до полудня украшают священный Лингам[8] гирляндами цветов; в Канаре жрецы прогуливаются обнаженными и, гремя колокольчиками, призывают женщин с благоговением обнять их половые части».
Факты, удостоверяющие религиозную проституцию, изучены Дюкеном. Он видел, как в одной пагоде, в окрестностях Пондишери, молодые замужние женщины приносили богу в жертву свою невинность. Их заставляли сесть на деревянный или железный Лингам, но обыкновенно более ловкие жрецы отнимали у богов эту приятную обязанность.
В посвященный Шиве пагоде Тревискаре имеется памятник, посвященный индийской троице; в этом святилище, говорит Дюкен, на священном камне жрецы Шивы посвящали в таинства любви молодых Devadassi, которые нам известны под именем Баядер или Байладер; эти женщины были посвящены божеству и в то же время служили всем для удовлетворения желаний, подобно куртизанкам и проституткам Греции.
Эти индийские женщины исполняли балетные танцы; звуки пения и музыки, ароматы эссенций и цветов, испытываемое зрителями очарование — все это мало-помалу разжигало и опьяняло чувства женщин. Подобно авлетридам Греции, их вдруг точно пронизывал какой-то неведомый огонь. Изумленные, возбужденные, трепещущие, они изнемогали под тяжестью новых неведомых переживаний. Жесты, экспрессивные позы, страстные и заглушенные вздохи, взоры, полные огня или разнеженной усталости, — вот приемы, которыми они выражали сначала стыдливость, потом желание, нетерпение, надежды, наконец, угрозы и трепет сладострастия. «Индийские танцовщицы Баядеры, говорит Рейналь[9], жили целыми группами в особых учреждениях. Самые лучшие общежития этого рода находились при богатых и многопосещаемых храмах. Назначение баядер было танцевать в пагодах и на празднествах, а также удовлетворять желания браминов. С целью замаскировать их распутный образ жизни,