— Ты чего, Лизавета? — крикнул Архипов.

— Там… — Лиза говорила спокойно, только руки у нее тряслись и побледнела она так, что загар казался наклеенной на лицо прозрачной бумагой.

— Что? — спросил Архипов.

— Убили. — Лиза села.

— Кого? — подошел Михеич.

— Бурмина.

— Стой здесь, — скомандовал Михеичу Архипов, — никого не впускай.

— Слушаюсь, товарищ генерал.

Они вновь были на службе, вновь перед лицом смерти, а значит, опять стали солдатами.

Архипов пошел к даче, и Михеич видел его прямую спину и вспомнил, что генерал никогда не наклонялся, когда шел в атаку.

Архипов вернулся сразу.

— Что, товарищ генерал?

— Застрелили. Никого не пускай. Я пошел звонить. Михеич посмотрел на часы: 8.19. Он закурил и встал, закрыв спиной калитку.

Через двадцать минут у калитки остановился милицейский газик.

Он гнал машину по шоссе, потом свернул на узкую проселочную дорогу.

Вот так, все просто. Нажал на спуск, и точка. Он забрал на даче все, что было нужно. Все. А главное, взял список людей, с которыми говорил Бурмин. Три человека. Значит, еще три раза сделать то же самое. Ничего, он сделает. Война многому учит. А милиция пускай ищет.

Машину затрясло на ухабах. Деньги берут, а дорогу сделать не могут.

Вот они, дачные домики, разбросаны в лесу.

Он подъехал к воротам, вылез из машины, открыл калитку. Огляделся, соседние домики пустые. Они были такими, как и его, — летними.

Пистолет он спрятал в гараже, в тайнике. Потом переоделся. Снял с себя все. Растопил печку, опять пошел в гараж, облил бензином брюки, носки, белье, пиджак, туфли и, завернув их в полиэтиленовые мешки, сунул в печь.

В ее глубине что-то ухнуло, и пламя взялось жарко и яростно. В комнате противно запахло палеными тряпками и резиной.

Он подождал, когда прогорит печка, выгреб пепел и выбросил его на участок.

Всё. Теперь очередь за машиной.

По дороге в город он утопил в пруду свой кейс, а из первого же телефона-автомата позвонил в автокомиссионный магазин. Тем более на работе он сказал, что продает машину и будет позже.

Фокина вчера они взяли в Серпухове.

Лихой вор-домушник Женька Фокин с нежной кличкой Миленький вышел из подъезда обыкновенного панельного дома, где на пятом этаже он снимал двухкомнатную квартиру, и направился в гастроном. Но не судьба была Миленькому побаловаться поутру любимым шампанским. Не судьба. Олег взял его под руку, а с другой стороны пристроился Гриша Крылов.

— Тихо, Женя, — улыбаясь, сказал Олег. — Тихо. Иди к машине.

В РУВД Миленький грохнул об пол сумкой и сказал раздумчиво:

— Начальник, ты хоть и не старый, но должен же иметь снисхождение к моему порочному образу жизни, пошли мента за шипучкой.

— Не положено, Фокин. Теперь тебе лет десять по утрам холодную воду пить.

С утра Олег Наумов писал план мероприятий по ликвидации группы Фокина. Олег знал Фокина. Первый раз, совсем еще зеленым оперативником, он брал его на станции Тайнинская. В тот раз Фокин залез на дачу зубного врача Альтмана.

Тогда ему пришлось побегать за ним. Женька был молод и здоров. Догнал его Олег в чахлом лесочке у станции.

А на допросе Женька лениво процедил сквозь зубы:

— Тебе, начальник, не блатных, а бабочек ловить… Телефон молчал. Документ писался легко. И Наумов почти покончил с ним, но через две минуты открывался буфет, и Олег решил первым прорваться к стойке.

Но сегодня день был поистине удивительным. Обычно перед открытием у дверей буфета толпились девицы из различных отделов и машбюро. Казалось, что они приходят на работу только затем, чтобы выпить как можно больше кофе. Сегодня же никого. Олег подошел к стойке, поздоровался с буфетчицей Зиной, молодой, яркой блондинкой.

— Кофе, салат мясной и два бутерброда с колбасой.

— Что, жена уехала? — посмотрев на него, спросила Зина.

— А ты откуда знаешь?

— Глаз у вас, мужиков, другой становится. Шалый. Она усмехнулась, одернула халат и затрещала на счетах.

— Тебе бы, Зина, с твоей интуицией в следственное управление. А жены у меня пока нет.

— Мне и здесь неплохо. — Буфетчица поставила на стойку блюдечко с салатом. — Ешь. Кофеварка пока не нагрелась.

Он уже заканчивал салат, когда к его столику подошел дежурный по угрозыску Коля Туманов.

— Хороший салат? — спросил он голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

Олег внимательно посмотрел на него.

— Срочно. Машина внизу.

— Что? — тихо спросил Наумов.

— Убийство, — так же тихо ответил Коля. Наумов взял бутерброды, завернул в салфетку.

Все, теперь он действовал как автомат. Коридор. Дверь в кабинет. Открыл сейф, вынул оружие. Закрыл сейф. Теперь к лестнице и вниз, к машине.

«Волга» выскочила на осевую, распугивая машины, коротко огрызаясь сиреной. Все молчали. Шофер сосредоточенно глядел на дорогу, эксперт-криминалист копался в чемоданчике, оперуполномоченный Леня Сытин, входивший в группу, курирующую район, глядел в окно, дымя сигаретой.

— Леня, — спросил Наумов, — ты знаешь подробности?

— В 8.25 позвонил владелец дачи генерал-полковник в отставке Архипов и сообщил, что Митрофанова Елизавета Степановна из лесничества принесла молоко на дачу номер двадцать семь и увидела труп Бурмина Игоря Александровича, прибежала к нему, Архипову, и они сообщили в милицию. На место выехали работники районного отдела и следователь прокуратуры.

— Не много. Что-то фамилия Бурмина мне знакома.

— Красивая фамилия, барская, — сказал эксперт Александр Петрович, — я бы сказал, чеховская фамилия.

Машина выскочила на Минское шоссе. Москва кончилась.

Водитель вывел машину на осевую и прибавил скорости.

Олегу казалось, что «Волга» стоит на месте, а мимо нее с шумом проносятся деревья, столбы, дома, машины, люди.

Когда-то он любил это состояние. Скорость возбуждала его. Но постепенно Наумов начал замечать, что быстрота движения вызывает в нем неосознанную тревогу. Он пытался разобраться в этом странном ощущении, мысленно упрекал себя в трусости. Однажды он понял. Слишком много по роду службы приходилось ему видеть разбитых машин, и в натуре, и на фотографиях.

Видимо, это развило в нем неосознанное чувство осторожности. Вот и сегодня в этой быстро летящей машине он ощущал себя зависимым от шофера.

Случись авария, и его умение, ум, смелость оказались бы бессильными.

Машина, не сбавляя скорости, вписалась в крутой поворот, только покрышки завизжали, и нырнула в зеленую арку деревьев, сросшихся над дорогой.

— Ох, — вздохнул за спиной Олега эксперт, — так он нас и не довезет, пожалуй.

— Довезу, — твердо сказал шофер и сбросил скорость.

У въезда в дачный поселок стоял сержант. Он поднял руку, и машина остановилась.

— Здравия желаю, товарищ майор, а я вас жду.

— Где дача? — высунул голову в окно Олег.

— Пять минут езды.

— Садись.

Машина медленно ехала вдоль заборов. По ним можно было определить характеры дачевладельцев. За тонким штакетником, видимо, жили люди веселые и открытые. И дачи у них были маленькие, одноэтажные. За высокими дощатыми заборами не было видно ничего. Только у калиток, рядом со звонком, висели предупреждения о злых собаках.

Женщина везла вдоль заборов коляску, промчались мальчишки на велосипеде, из окон дачи пел Челентано — обычная жизнь. Люди не знали о том, что случилось. Да и не