К районному центру мы подъехали к вечеру. Атбасар в спускающейся мгле был сер, приземист и пустынен. Встречали меня как старшего брата, хотя ранее я ни с кем не был знаком. Расспрашивали о Путине, о политике и моей службе в органах. С дороги быстро дошел до кондиции, мой организм онемел от водки, различных блюд из конины и баранины. Неожиданно зашел опер и заявил, что меня ждет начальник местного ОВД и в его в кабинете накрыт стол. Я попытался закосить от данного мероприятия, но мои отговорки не принимались. На заплетающихся ногах я побрел в сторону машины, которая меня доставила в местное ОВД. Кабинет был красив, как и сам начальник ОВД – высокий, статный подполковник излучал доброжелательность и открытость. Я собрал волю в вялый кулак и сказал тост о великой дружбе русского и казахского народа.
Приятная компания открыла второе дыхание, и потекли разговоры о службе, о преступности и политике. Незаметно наступила ночь, и подъехал егерь на довольно крепком джипе – Опеле зеленого цвета. Я начал прощаться с гостеприимными казахскими милиционерами. Сославшись на преступность в районе, руководство ОВД придало мне «усиление» в виде худощавого опера, который следовал за мной словно тень.
Сев в машину я протрезвел от сказанного егерем – до места охоты еще долгих 250 км, т.е. ехать всю ночь. Меня успокоили наличием продпайка собранного в дорогу в виде обильной закуски и местной алкогольной продукции. Этот переезд я запомнил надолго – вторая ночь без полноценного сна, мое дремание на заднем сидении джипа походило на «кому», приходя в себя, я получал дозу алкоголя и закуски и опять терял сознание.
Да, поймут меня охотники за нижеописанное…
Прибыв в темноте на место охоты, я практически не мог выйти с машины, не то чтобы разобрать свой рюкзак и переодеться… Но сопровождающая группа, получив приказ «отохотить» москвича, чуть ли не силком вытащила меня с машины, облила минералкой и одела поверх куртки и джинс маскировочную накидку. В довершении всего я был вооружен старой пятизарядной МЦ и мешком патронов. Короче самый жесткий враг казахских гусей, вырыл томагавк войны. Комическая картина.
Зная о таком раскладе, взял бы с собой оператора, для снятия сценки для очередной серии – особенности национальной охоты. Смех смехом, но по полю разбросали чучела гусей, меня присыпали соломой и мы залегли в ожидании рассвета. От холода я медленно приходил в сознание, и возможно предстоящая охота бодрила мое измученное тело.
И вот с рассветом гусь пошел, словно авиация люфтваффе в июне 41 но. Стая за стаей и каждая последующая шла все ниже и ниже, сбавляя темп, видя на земле своих «плассмасовых братьев». Находясь в легкой дизориентации, не понимая когда открывать стрельбу, наблюдаю за пролетающими стаями. Услышав выстрелы, начинаю выцеливать своих первых жертв. Их долго не было, мазал безбожно, то ли мандраж, то ли чужое ружье, да и двоилось еще в глазах от гостеприимства казахского народа…
Гуся было много и я, успокоившись, все таки выбил пару штук из возможных 10 или 15. С рассветом гусь ушел как отвергнутая женщина, и мы начали собирать тушки и высадку. После нехитрых сборов последовало предложение выпить за первую кровь. Организм вздрогнул, но отступать было некуда.
Меня дислокацию приехали на заброшенную в казахских степях комбайну стоянку, где намеревались провести ночь. Казахские комбайнеры были не менее приветливы, чем казахские милиционеры – на столе показался шулюм из гуся и баранина… Не приходя в сознание, я отправился на третий круг алко забега…
Обстановка в этом месте была спартанская – розеток не было, только под потолком мерцала одинокая лампочка, из отопления – буржуйка, спали на досках, которые установлены на кирпичах. Поверх досок лежали матрацы непонятного цвета, а внутри их вовсю резвились мыши.
Ранее утро наступило на меня жутким похмельным синдромом и полным нежеланием двигаться. Тело просто отказывалось выполнять команды, посылаемые из глубины затуманенного мозга. Меня теребили и требовали встать для очередной схватки с пернатыми. Попытки закосить пресекались жестко, на столе оказался шулюм и незаканчиваемая водка. Хотелось потерять сознание или умереть. Особенно цинично ввел себя приставленный ко мне опер, который опять обдал меня водой и заставил подняться к столу. Картина была фантасмогоричная – в плохо освещенном помещении на полу стоял стол из ящика, вокруг которого собирались из разных углов люди – тени. Похмелье хлестало не одного меня, поэтому забулькала водка, вызывая у меня неприятные ощущения.
В темноте выдвинулись к местному егерю, которому было хуже не меньше чем мне. Он практически не разговаривал, его глаза были стеклянные и московский гость, его особо не волновал. Егерь – зомби привел нас к водоему и неопределенно махнул в темноту со словом – идите. И мы пошли.
Расставившись в темноте, кручу головой как сова, не понимая, где водоем и откуда должен пойти гусь. Но последний не заставил долго ждать – с первыми признаками рассвета он загалдел на воде, как взлетающая ракета и пошел на нас большими и маленькими стаями. Ветра и снега к сожалению не было, поэтому пернатые шли достаточно высоко и уверенно, но это не помешало мне сбить еще пару гусей и сделать пару подранков, которых не нашел в высокой траве.
Обратная дорога вела в Атбасар… Испытание было жесткое и для моего видавшего виды тела. Я как будто смотрел на себя со стороны, изнемогая от усталости и постоянного похмелья, которое вездесущий опер глушил водкой. Попав к ночи в гостиницу, я воздал хвалу всевышнему и, не раздеваясь, упал спать в кровать, где не было грызунов, а матрац не пах соляркой.
Утро началось с требовательного стука в дверь, и встречающая сторона позвала меня к завтраку. На трясущихся ногах я побрел в гостиничный ресторан. За столом сидел егерь, возивший меня на своем джипе опер и его начальник. Причем по первым двум не скажешь, что они за двое суток проехали пол Казахстана и выпили ведро водки – они улыбались и бодро разговаривали. Я же, как выжатая тряпка упал на стул и заказал себе чаю, чем вызвал недоумение у казахских милиционеров. Я твердо сказал водке