— Он вполне хороший человек, — признал Орландо, и Лоуренс одобрительно кивнул:
— А можно его сравнивать с Патриком, а?
— Ох, ну… — Орландо чуть было не начал говорить, но тут заметил ловушку и мысленно обругал старшего брата. — Не могу сказать. Энн говорит, Патрик выше ростом.
— А сам ты его не видел?
Темные глаза Лоуренса буквально пронзали Орландо насквозь. Он словно видел все постыдные тайны его ума.
— Энн с ним познакомилась, когда была с мамой, а меня там не было, — ответил Орландо, встряхнув головой.
Умный ответ, и даже правдивый.
— Хм… — пробурчал Лоуренс.
Он не стал возвращаться к этой теме. А вскоре после разговора уехал в Дублин на целый день. На следующее утро Орландо подслушал его разговор с отцом.
— Скажешь ей сам? — довольно раздраженным тоном спросил отец.
— Это лишь к лучшему, уверяю тебя, — ответил Лоуренс. — Я постараюсь быть помягче.
Похоже, так и было.
— Я сидела на скамье перед домом, просто сидела на солнышке, — рассказала позднее Энн младшему брату. — А он подошел и сел рядом. Он был таким милым. И заговорил о любви.
— Лоуренс — о любви?
— Да. Похоже, он был когда-то влюблен. Ты только подумай! — Энн улыбнулась, потом нахмурилась. — Уверена, он говорил правду.
— Он на твоей стороне, против отца?
— Ох нет! Он говорил о Патрике. Сказал, что первая любовь всегда сильна, но мы не можем узнать человека по-настоящему, понять, вправду ли он нам подходит, если не знаем его достаточно долго. А я спросила: «Тогда как можно найти счастье, если обручают людей, которые друг друга почти не знают?»
— Наверное, он не ответил.
— Ответил. «Их родители могут судить более здраво, чем сами молодые… ну или надеются на это». Вот что он сказал. А потом засмеялся. Я так удивилась! «Тут нет речи о семейном состоянии, — добавил он. — Они ведь братья, в конце-то концов. Это вопрос характера. Сейчас ты влюблена в Патрика, но пройдут годы, и я тебе обещаю… — он так горячо на меня посмотрел! — обещаю, что именно Уолтер будет хорошим мужем и ты станешь куда счастливее, чем можешь вообразить». Вот так.
— А ты что ответила?
— Я спросила, станет ли отец принуждать меня к браку с Уолтером. А он воскликнул: «Нет! Нет! Не станет. Сама его спроси. Он хочет, чтобы ты до весны вернулась во Францию. А когда приедешь домой, познакомишься с Уолтером, узнаешь его. Но если он тебе не понравится, я хочу сказать, если ты будешь думать, что не сможешь полюбить его и уважать, тогда помолвку расторгнут».
— И больше он ничего не сказал?
— Сказал. Я все молчала и молчала, тогда он взял меня за руку, улыбнулся и сказал: «Помни, Энн, эту поговорку, в ней много мудрости: „Голова управляет сердцем — легче жить. Сердце управляет головой — лучше умереть“».
— И все?
— Нет. Кое-что еще. Я не должна больше видеть Патрика.
— Он тебе запретил?! — воскликнул Орландо. — Если хочешь, я поеду в Дублин и привезу его!
— Нет, ты не понял. — Энн поморщилась. — Он уехал. Его нет в Дублине. Уплыл на корабле.
— Куда?
— Кто знает? В Англию, во Францию, в Испанию… да хоть в Америку. Его отослали из дому, и он не вернется, пока я не выйду замуж за кого-нибудь…
— Это Питер Смит устроил? Не мог же сам Патрик…
— Нет. Неужели не понимаешь? Это Лоуренс. Он за моей спиной обо всем договорился. О, надо было мне догадаться! Я его ненавижу! — внезапно закричала Энн.
А потом разрыдалась.
Но три дня спустя Энн вполне спокойно уехала с Лоуренсом, чтобы вернуться во Францию. В конце концов, она все равно ничего не могла изменить.
После отъезда Энн и Лоуренс дом вернулся к обычной жизни в великой тишине Фингала. Орландо возобновил занятия. Мартин Уолш ездил в Дублин один-два раза в неделю. По воскресеньям они отправлялись к замку Мэлахайд, где священник служил мессу или проводил службу в старом каменном здании. Сентябрь выдался теплым. Погода стояла прекрасная. Мартин Уолш, наслаждаясь покоем своего имения, несколько дней вообще не ездил в Дублин, но вот однажды днем, вернувшись с прогулки, Орландо увидел, что к ним скачет кузен Дойл. Крупный мужчина быстро спешился и дружески кивнул Орландо:
— Отец дома? А! Вон он! — продолжил он, когда Мартин Уолш появился в дверях. — У меня новости, кузен… Или ты уже знаешь их?
— Я ничего не знаю.
Уолш посмотрел на Орландо и вопросительно глянул на Дойла.
— Мальчику можно слышать. Скоро вообще все узнают. Это новости из Ульстера. — Дойл коротко вздохнул. — Граф Тиронский ушел.
— Умер?
— Нет. Сел на корабль и уплыл. И с ним О’Доннелл, граф Тирконель, и еще кое-кто. Эти графы смылись, кузен Уолш, повернулись спиной к Ирландии, и они не вернутся.
Уолш уставился на Дойла. Мгновение-другое он просто молчал. Потом в недоумении встряхнул головой и задал простой вопрос:
— Почему?
Граф Тиронский. Орландо, конечно, никогда его не видел, но в его воображении граф всегда присутствовал — высокий, темноволосый, героический, почти подобный богам, последний великий принц древней Ирландии, наследник верховного короля О’Нейла, живший в Ульстере. Орландо даже думал, что Тирон может еще однажды вернуться и выгнать из Дублина королевских чиновников, а потом, без сомнения, он бы вернул себе трон предков в королевской Таре. Хотя Орландо был из старых англичан, в его глазах древняя сила Ирландии выглядела куда более волнующей и пугающей. Что до О’Доннелла, так он был великим ирландским принцем Донегола. Север и северо-запад, остатки прежних племенных земель. Тирон и Тирконель — последние правящие принцы Ирландии… И они сбежали.
— Почему? — Дойл пожал плечами. — В Дублине говорят, что О’Доннелл строил заговор с испанским королем, как Тирон прежде, и узнал, что до правительства дошел слух об этом. Так что сбежал, пока можно было.
— Но Тирон? У него же все было в порядке. Ему оставили свободные земли на его собственных территориях У него не было причин бежать.
— Я бы согласился. Но он смотрит по-другому. Английские чиновники начали суету вокруг Ульстера. И никто не поверит, что граф Тиронский никак не связан с О’Доннеллом и королем Испании. — Дойл вздохнул. — Кроме того, ирландские принцы не рождены для таких вот времен. Они ведь никогда не станут слугами короля.
— Ну, быть графом Тиронским едва ли значит быть слугой.
— Но для него это так. Ирландцы — свободные люди, Мартин. У них есть кланы, древние племена, семейные владения, но их дух свободен. А принцы отвечают только перед собой. Тирон никогда не станет выполнять приказы какого-нибудь надутого английского чиновника, у которого за спиной нет ничего, кроме его временной должности, и к которому Тирон в любом случае отнесется как к еретику. Это не в его натуре.
— И потому он бежал.
— Улетел, как птица. Как орел, я бы сказал.
— И что он будет делать?
— Блуждать по