еще несколько шаров. Я воображал, как плавно поднимаюсь над нашим домом, привязанный к шестнадцати воздушным шарам, как передо мной открывается сначала панорама нашего района, а затем и раскинувшиеся на много километров во все стороны виды Южной Калифорнии. В качестве балласта я собирался взять с собой мешки с песком. Тогда я мог бы подниматься выше, просто высыпая часть песка для уменьшения веса, причем можно было не опасаться покалечить кого-нибудь внизу. Для снижения или приземления я планировал использовать для каждого шара самодельную систему клапанов, которая позволяла выпускать из них нужное количество газа.

После казавшегося бесконечным ожидания (на самом деле оно продолжалось всего пару недель) я получил свои шары и взялся за дело. Одним тихим субботним днем, когда родных не было дома, я присоединил газовый шланг от плиты к шару и надул его до метра с небольшим в диаметре – это был максимальный размер, при котором я мог протиснуть шар сквозь кухонную дверь, чтобы вынести его из дома. Как я и рассчитывал, шар был способен поднять около половины килограмма. Я вышел в открытое поле и отпустил шар, привязанный к прочной бечевке от воздушного змея; он поднялся на высоту около пятисот метров. Все шло по плану, и я с восторгом наблюдал, как маленький самолет с местного аэродрома обогнул мой шар на бреющем полете. Минут через сорок пять самолет вернулся, подлетел к моему шару – и шар внезапно лопнул. По-видимому, самолет сбил его, но я не понимал, как и почему он это сделал.

Это заставило меня задуматься. Я представил себя привязанным к грозди шаров размером по два с половиной метра – идеальная мишень для окрестных ребят с пневматическими винтовками. Я решил, что эта затея была слишком опасной. Однако объявление о продаже шаров, которое я тогда нашел, видимо, принесло их продавцам потрясающий успех: не протяжении многих лет оно не раз попадалось мне на глаза, и даже пятьдесят четыре года спустя его заголовок практически не изменился: «Профессиональные метеозонды»[16]. Почти через сорок лет после моего эксперимента Ларри Уолтерс[17] привязал к своему шезлонгу гроздь полутораметровых шаров, наполненных гелием, и поднялся на несколько тысяч метров[18].

Я был разочарован и не знал, что делать с остальными шарами. Первая идея появилась у меня однажды, когда отец принес домой осветительные ракеты со списанных спасательных шлюпок. Они были в металлических футлярах, похожих на артиллерийские гильзы, и при помощи специального пистолета их можно было запускать высоко в небо. Пока ракета медленно опускалась на своем парашюте, ее ослепительный факел освещал большое пространство. Как-то вечером я приделал к одной из этих ракет самодельный медленно горящий запальный шнур[19]. Потом я подвесил ракету с запалом к одному из своих огромных воздушных шаров и вышел на тихий перекресток рядом с нашим домом. Я поджег фитиль и отпустил шар, привязанный к веревке длиной в несколько сотен метров, в полет. Другой конец троса я обвязал свободной петлей вокруг телефонного столба, так что по мере подъема шара петля поднялась вверх по столбу, и шар оказался привязан к его верхушке, где его невозможно было достать. После этого я отошел приблизительно на квартал и стал ждать. Через несколько минут небо залил ослепительно яркий свет. Собралась толпа, к телефонному столбу съехались полицейские машины. Еще несколько минут спустя небесный свет погас. Полиция уехала, толпа разошлась, все стало как раньше. После этого второй запал пережег веревку, и зонд, вещественное доказательство моей проделки, улетел в небо, в неизвестном мне направлении.

Розыгрыши и эксперименты были частью моего метода изучения наук. Поняв какую-то теорию, я проверял ее на самостоятельно придуманных опытах, многие из которых доставили мне массу удовольствия. Я учился самостоятельно разбираться в различных вопросах, не ограничивая себя тем, чего требовали учителя, родители или школьная программа. Я восхищался возможностями чистой мысли в сочетании с логикой и предсказуемостью науки. Мне нравилось представить себе какую-нибудь идею, а потом реализовать ее на практике.

Я установил в нашей с братом спальне на чердаке, на месте, оставшемся свободным от наших кроватей, любительскую радиостанцию двухметрового диапазона с поворачивающейся направленной антенной. В дальнем конце узкой комнаты для стирки, примыкавшей к гаражу, я устроил лабораторное пространство. Именно там я занимался многими из своих химических исследований, которые не всегда заканчивались успешно. Например, прочитав, что газообразный водород горит в воздухе бледно-голубым пламенем, я решил увидеть это собственными глазами. Чтобы получить водород, я налил соляной кислоты в стеклянную пробирку с кусками металлического цинка и заткнул ее резиновой пробкой, сквозь которую проходила трубка для отвода газа наружу. Я надеялся, что водорода получится достаточно, чтобы «вытолкнуть» из системы весь воздух, прежде чем я попытаюсь поджечь водород, выходящий из трубки. Иначе все взорвется. Я надел защитные очки и защитную одежду и как раз пытался зажечь водород, когда в комнату ворвался мой брат. Мне было уже не остановить движения руки с зажженной спичкой, я крикнул: «ЛОЖИСЬ!», брат бросился на пол, и мой аппарат взорвался. После этого я нарисовал на полу белую полосу, отмечающую границу моей запретной зоны, метра два в ширину и метра четыре в длину, по краям которой стояли мои самодельные стеллажи с химикатами и лабораторной посудой. Частые испарения и взрывы способствовали тому, что мои родные с готовностью следовали таким ограничениям.

Меня живо интересовали и многие другие предметы. Например, в тринадцать лет я серьезно занимался исследованием взрывчатых веществ. Мои опыты начались за пару лет до того, когда я нашел в старой энциклопедии издательства Funk & Wagnalls рецепт пороха. Нужно было смешать нитрат калия (так называемую селитру), уголь и серу (которую нам посоветовали добавлять в корм нашей собаки, чтобы придать блеск ее шерсти). Когда я работал с очередной партией пороха, она случайно загорелась, и вся моя левая рука обгорела до хрупкой черно-серой корки. Отец замочил мою руку в холодном чае, и следующую неделю я носил на ней пропитанную чаем повязку. Это чудесное средство помогло: когда мы сняли бинты и счистили сгоревший слой кожи, я с восторгом увидел, что рука полностью зажила.

Я изготавливал в своей самодельной домашней лаборатории большое количество пороха, который использовал либо для запуска самодельных ракет, либо в качестве топлива для моделей ракетных автомобилей, которые я гонял по улице перед нашим домом. У этих машинок были корпуса из бальсового дерева, легкие колеса, купленные в магазине товаров для хобби, и «двигатели», сделанные из баллончика для углекислого газа (CO2), – такие баллончики до сих пор используют в сифонах для газированных напитков или в пневматических