— Сюда! За прилавок! — Нетти махнула в сторону кладовки.
Я вкатила коляску с Исааком в узкий проход, и Нетти захлопнула за нами дверь.
— Все. Рассказывай.
— Сначала скажите, что нового у вас. Могу поспорить, Фрэйдл так и не вернулась.
Нетти покачала головой. Ее парик задергался в такт.
— Ребе Финкельштейн обратился в полицию?
— Еще нет. Если она не явится домой до Шабата, он это сделает. Так говорит Сима. Она говорит, что они позвонят в полицию в пятницу днем.
— Нетти, сегодня только воскресенье. До пятницы еще далеко.
— Я знаю. Попробую с ним поговорить сегодня еще раз. Попробую убедить его позвонить.
— Отлично.
— Джулиет, ты заходила к Хиршам? Они что-нибудь знают о Фрэйдл?
— Я видела Эсфирь Хирш. Я уверена, что она ничего не знает об исчезновении Фрэйдл. Я также встречалась с ее братьями и, честно говоря, это не самые приятные люди. И я общалась с Ари. О нем я и хотела бы с вами поговорить, Нетти. Фрэйдл ничего о нем такого не рассказывала?
— То есть?
— Она ни разу не говорила, что не хочет выходить за него замуж?
— Сначала говорила. Даже смотреть на него не хотела. Я боялась, что она откажет ему так же, как и остальным.
— Но не отказала?
Нетти помолчала.
— Нет, не отказала. Я помню, она спросила у отца, стоит ли ей выходить за Ари замуж и насколько важен для семьи этот брак. Отец сказал, очень важен. И тогда она согласилась посмотреть на мальчика. Они несколько раз встретились, и она согласилась стать его женой.
С одной стороны, я не хотела выдавать его секрет семье Фрэйдл. С другой стороны, Нетти все-таки была ближайшей подругой девушки.
— Нетти, Фрэйдл никогда не признавалась вам, что она сомневается в Ари? Что она боится, что он… э… не сможет быть хорошим мужем?
Нетти озадаченно посмотрела на меня.
— Что ты имеешь в виду?
— Об Ари ходят кое-какие слухи. Люди говорят, что, возможно, он гей.
— Гей? — непонимающе переспросила она.
— Гомосексуалист.
— Ой-е-ей! — воскликнула Нетти. — Так вот что она имела в виду!
— Что? Она вам что-то говорила?
— Как-то она спросила у меня, что такое, когда мужчина возлежит с другим мужчиной, как сказано в Танахе,[44] и правда ли то, что некоторым мужчинам нравятся другие мужчины, и знаю ли я таких.
Я в нетерпении наклонилась к ней.
— И что вы ей сказали?
— Я ответила, что такие мужчины бывают, но что это противно Господу.
Последнее явно не вызывало сомнений у Нетти.
— И как прореагировала Фрэйдл?
— Она спросила, навсегда ли это, или мужчина, если захочет, сможет стать нормальным.
— И что вы ответили?
— Ну, я подумала, что она что-то такое увидела. Или, может, услышала от кого-то из молодежи. Я ей сказала, что ходят слухи, будто buchers из иешивы занимаются подобными вещами, но это большой грех. Сказала, что взрослый женатый мужчина никогда такого не сделает. Что как только парень женится, все проходит.
Я посмотрела на ее лицо. В глазах читался вызов.
— Нетти, и вы в это верите?
Она пожала плечами.
— А зачем юной невинной девочке знать такие ужасные вещи? Зачем мне было ее разуверять?
— Нетти, вы действительно считаете, что она будет счастлива в браке с гомосексуалистом?
— А почему нет? Если он будет хорошим мужем, хорошим отцом? Если он подарит ей детей? Какая разница, что он чувствует, если он соблюдает закон?
До этого я ни разу так остро не ощущала ту пропасть, что разделяла нас с Нетти. Мы верили в абсолютно разные вещи, и спорить здесь было бесполезно.
— Вы рассказывали родителям Фрэйдл об этом разговоре?
— Нет! Конечно, нет. Мы с девочкой говорили по секрету. Я бы ни за что никому не рассказала. Да я и не знала, что она имеет в виду Ари. Я думала, она что-то такое увидела или услышала, можешь мне поверить.
Я вышла из магазина, озадаченно размышляя над тем, что узнала. Ари сказал мне правду. Он во всем признался Фрэйдл, а тетя убедила ее, что это не страшно. Фрэйдл смирилась и согласилась на брак. Тогда почему она исчезла? Что с ней случилось?
Глава двадцать первая
Когда мы с Исааком вернулись домой, Руби и Питер уже нас ждали. Я покормила малыша и, когда он уснул, осторожно, затаив дыхание, уложила его в кроватку. Я от всей души надеялась, что он не проснется. На секунду показалось, что я его все-таки разбудила, но, зевнув и перевернувшись, он снова затих.
Питер и Руби сидели в гостиной и играли в игру под названием «Новорожденные». Вся игра заключалась в том, что они вопили как младенцы.
— Мама! Давай играть: ты будешь мамой, а я твоим ребенком! — радостно закричала Руби, когда я вошла в комнату.
— Знаешь, солнце, я и так твоя мама. Неинтересно играть самого себя.
Дочь озадаченно посмотрела на меня и, пожав плечами, повернулась к отцу:
— Папа, тогда ты будешь папой, а я буду младенцем.
— Хорошо, — согласился Питер. — Младенец, пора спать, — Руби упала на пол, и Питер завернул ее в пеленку Исаака. — Спокойной ночи, младенец, — сказал он.
— Уа-а-а, — тихо захныкала она, а потом начала сопеть.
Мы с Питером уселись на диван, и я положила голову ему на плечо.
— И что сказала тетя Нетти? — спросил он.
Я пересказала наш разговор о Фрэйдл.
— Теперь нужно выяснить, — продолжила я, — знает ли об этом Йося.
— А какая разница? — удивился Питер. — Даже если он и знает, это не доказывает, что он или кто-то другой что-то с ней сделал.
— Может быть, Фрэйдл рассказала все Йосе, а он объяснил ей, что тетя не права?
— Но тогда бы она сбежала вместе с ним. А он все еще в Лос-Анджелесе.
— Ты прав. У него даже лежат билеты на самолет в Израиль, которые ему так и не понадобились. И все же нужно с ним поговорить.
— Позвони ему.
— Хорошо. Через минуту. — Я снова уткнулась в плечо мужа. — Я соскучилась.
— И я тоже соскучился, — сказал он, целуя меня.
И тут на нас приземлились полные возмущения пятнадцать килограммов.
— Эй! Хватит! — закричала Руби, втискиваясь между нами. Она обиженно посмотрела на отца. — Лучше поцелуй меня!
Питер чмокнул ее в нос.
— Знаешь, я имею право целовать обеих моих девочек. — Он перегнулся через нее и поцеловал в нос меня.
Руби обхватила его голову руками и осыпала поцелуями.
— Это мой папа, — заявила она.
— Ладно, дочь Электра, — я поднялась с дивана, — пойду за телефоном.
Когда я позвонила, Йося оказался дома. Я рассказала ему последние новости о Фрэйдл, и он согласился со мной встретиться. Оставив Питера с детьми, я вышла из дома. С ужасом представила, как буду парковаться на Мелроуз-авеню — тем более в выходной день, когда вся молодежь из пригородов приезжает на своих спортивных машинах в город за туфлями на платформе, художественно рваными джинсами