— Здорово, — прошептала она, оглядывая кухню. — И сад из окна видно…
Сад было действительно видно, но рассмотреть его помешал вернувшийся из ванны мужчина. Он, по всей видимости, успел не только вымыть руки, но и умыться, и сменить воротничок — по крайней мере, тот выглядел совершенно новым и идеально чистым, а когда они входили в дом, она была готова поклясться, что пара пыльных пятнышек на воротничке все-таки успели появиться.
— Ну-тес, чего у нас на обед? — поинтересовался он, потирая руки. — Что-то я проголодался.
— На обед? — переспросила она. — Ой. Кажется, у меня ничего нет.
— Не может быть, — покачал он головой в ответ. — Проверьте в шкафах. Давайте-давайте, ну что же вы?
Кляня себя за недогадливость, она распахнула дверцы первого, самого близкого к ней шкафчика, и обомлела. Потому что там, за этой дверцей… Там было всё. Всё, что могло потребоваться для дружеского обеда на двоих.
Перво-наперво она вытащила на свет объемистую супницу, очень похожую на ту, что была изображена на витраже, даже половник похож. Супница оказалась холодной, значит, и суп в ней холодный, специальный холодный летний суп. Гаспачо, например. Или свекольник. Или окрошка. Она с опаской приподняла крышку. Точно, окрошка. Ну надо же.
Поставив супницу на стол, она извлекла из шкафчика салатник — помидоры, огурцы, редиска, много пряной зелени, какие-то листочки; затем последовали два соусника, затем — плетеная корзинка с хлебом, и еще одна, поменьше, с ложками, ножами, и вилками.
— Вам помочь? — предложил мужчина.
Она кивнула.
— Переставьте на стол, пожалуйста. Одну секунду…
Второе было горячим, и, чтобы не остыло до срока, оно помещалось в чугунных судках, заботливо прикрытых сверху тяжелыми крышками. Мужчина подхватил судки, тоже поставил на стол, а потом, секунду подумав, сказал.
— Сладкое потом, хорошо?
— Хорошо, — тут же согласилась она. — Мороженое. Оно растает, если его достать сейчас.
Глупость какая-то, пронеслось у нее в голове.
Это же шкаф.
Это не холодильник, это шкаф, тут тепло, мороженое (откуда она вообще узнала, что там еще есть, в этом шкафу?!) растает так и так, и…
— Ерунда, — махнул рукой мужчина. — Вот увидите, не растает. Садитесь скорее, такую окрошку нужно обязательно есть холодной.
* * *Окрошка оказалась поистине божественной, если, конечно, это слово вообще допустимо в данном случае. Она съела одну тарелку, а вот мужчина скромничать не стал. Доев первую порцию, он тут же положил себе вторую. Впрочем, про салат он тоже не забыл.
— Рекомендую, — промямлил он с набитым ртом. — Пряная руккола и цветы настурции. С соусом из зеленого сыра замечательно.
Оказалось и вправду замечательно, но она съела совсем немного — после холодной окрошки ей захотелось чего-то горячего.
А горячим оказалось прекрасное мясо, медальоны из вырезки, с запеченными на углях овощами. Отдали должное мясу, потом сделали перерыв на компот, а потом настала очередь мороженого — пломбир в металлических вазочках, посыпанный грецкими орехами и политый шоколадным соусом.
— Шикарно, — констатировал мужчина. — Просто, со вкусом, добротно, и, главное, без всех этих лишних изысков.
— Не очень понимаю, — призналась она.
— Омары, устрицы, каракатицы, всякая экзотическая рыба или живность, в тысяче соусов и с несъедобным гарниром, — он поморщился. — Я, знаете ли, в еде непритязателен. Но… еда должна быть комфортной, если вы понимаете, о чем я. У любой расы, у любого вида есть комфортная еда и есть некомфортная. Ваше угощение было выше всяческих похвал.
— Но я ничего не делала, — она пожала плечами. — Еда просто была в шкафчике… почему-то.
— Ну да, — кивнул он. — Еда была в шкафчике. В вашем доме. В вашей кухне. На вашей земле. Следовательно, она ваша. Так что большое спасибо за угощение.
— Пожалуйста, — отозвалась она неуверенно. — Давайте тарелки, я помою.
— Просто поставьте в раковину, — велел он. — И… вам не кажется, что мы о чем-то забыли? Простите, я вас торопил, так что это целиком и полностью моя вина.
— А почему вы торопили меня?
— Проголодался, — усмехнулся он. — Нет, правда. Ужасно проголодался. Впрочем, неважно.
— И о чем же мы забыли? — она собрала тарелки, поставила в раковину. Неуверенно тронула кран, повернула — из крана полилась теплая вода. Посуду можно и потом помыть, подумалось ей, подождет. Она закрыла кран, и снова села за стол напротив мужчины.
— Мы забыли познакомиться, — объяснил мужчина. — С кого начнем? С вас, или с меня?
— Давайте с вас, — попросила она. — Кто вы, и как вас зовут?
— Меня зовут Таенн, а вот кто я — объяснить сейчас будет довольно сложно, — он откинулся на спинку стула, вздохнул.
— Судя по одежде, вы священник, — заметила она.
— Никогда не судите по одежде, — посоветовал он. — Карнавальный костюм обманчив. Помните об этом.
— Но кто же вы?
— В некотором смысле, думаю, будет допустимо назвать меня… сопровождающим, — он нахмурился. — Да, пожалуй, это самое подходящее понятие. Учитель — звучит слишком пафосно и надменно, проводник — слишком поверхностно и неполно, хранитель — будет просто откровенной ложью, а наставник — и слишком близко к учителю, и слишком далеко от истины. Так что я скромный сопровождающий для юной леди, и не более того. Я ответил?
— Да, — секунду поколебавшись, кивнула она. — Наверное.
— Что ж, теперь моя очередь спрашивать юную леди. Как вас зовут, милая девушка?
— Я… я, кажется, не знаю, — она растерялась уже окончательно. — Я не помню.
— Давайте вспоминать вместе, — тут же предложил он. — Хотите, я буду называть имена, а вы — выбирать те, что будут похожими?
Она с явным облегчением вздохнула.
— Давайте.
— Приступим. Итак… ммм… Фекла?
— Что?..
— Фекла. Старинное, красивое имя, исконно русс…
— Нет. Точно, нет. Можно дальше?
— Дэбора?
Она прыснула.
— Марсия?
— Ну хоть не Пенелопа, — она захихикала.
— Как раз хотел предложить… Ладно, значит, не она. Айсидора?
— Нет. Хотя это «а» вначале, — она задумалась. — Вроде бы оно есть. Какая-то гласная буква. Пусть будет «а».
— А вторая буква устраивает?
— «Й»? — она задумалась. — Самое странно, что да. Я не уверена, но…
— Пока оставим ее, пусть будет, — смилостивился Таенн. — Значит, «ай». Айгюль? Аймагамба? Айболит? Айнэнэ?
— Не… нет, — она вытерла выступившие от смеха слёзы тыльной стороной ладони. — Сейчас… третья буква — «р». Это я точно вспомнил.
— «Айр», — Таенн прищурился. — Айрон мейден?
— Айрон? — вдруг переспросила она. — Нет. Не «айрон». «Айрин»! Точно! И ударение на «и», на второй слог!
— Точно? — Таенн испытующе глянул на нее. Она закивала.
— Точно! Ну или почти точно. Хотя… вроде бы оно, а вроде бы и нет. Пусть будет оно, хорошо?
— Замечательно, — одобрил Таенн. — Итак, рад с вами познакомиться… Айрин. Красивое имя.
— Я не совсем уверена, что оно моё, — призналась она. — Но похоже. Очень похоже. Это плохо, что я не могу точно вспомнить?
— Нет, — он отрицательно покачал головой