– Так старый прохвост Прожирани не захочет с ней расставаться. Но я же его начальник, прикажу. Торговый посол оценит счетовода, наверное, даже больше, чем девицу, – улыбнулся мужчина. – Ты беги домой и обрадуй маму. В скором времени ваша жизнь кардинально изменится.
И я побежала, только не к маме, а на рынок. Я выбирала самые лучшие овощи, а на оставшиеся монеты купила большой арбуз. Здесь эта ягода выглядела несколько иначе, но вкус был таким же волшебным, как и в воспоминании из далекого и теперь будто не моего детства.
С трудом притащив с рынка две полные корзины и арбуз, я сгрузила поклажу на кухонный стол и побежала к маме. Она в этот момент сервировала стол и сразу же насторожилась, заметив мое возбуждение.
Я сбивчиво рассказала ей о случившемся и минут пять терпеливо ждала, пока она отчитывала меня за непослушание.
– Но все же хорошо закончилось, – вставила я, едва мама замолчала, чтобы перевести дыхание.
– Время покажет, – покачала головой она. – Иди на кухню, овощи помой.
* * *На обед к господину Прожирани пришли самые уважаемые господа Антирона. Все чинно расселись за столом и принялись за обед. Решать личные и городские вопросы они будут позже, за стаканчиком крепкой осицы – невероятно жгучего, но оставляющего сознание кристально чистым алкоголя. Сегодня мама запретила Юниле прислуживать в столовой. Ей хотелось самой украдкой послушать, о чем будут говорить господа. Была и еще одна причина – за последний год Юна сильно вытянулась и стала привлекательной девушкой с аппетитными округлостями, и Агуста, так звали мать Юнилы, не хотела, чтобы похотливые гости господина Прожирани положили на нее глаз.
Девушка томилась в неведении, хлопоча на кухне и не решаясь ослушаться строгого наказа. Но Юне так хотелось взглянуть на градоправителя и убедиться в том, что он не передумал, что все валилось из рук. Мама бранила ее каждый раз, как забегала на кухню за новым блюдом или приносила грязную посуду.
– Соберись, девчонка! Хочешь, чтобы господин продал нас на мельницу или в плавильни? – прошептала мать, сгружая в бадью тарелки и утирая пот со лба. – Не пришел твой градоправитель, обманул, а ты, глупая, и поверила.
По дому разнесся звук уверенного стука в дверь.
* * *Не дожидаясь, когда мама отправит меня отпирать, я сама бросилась в прихожую и распахнула двери настежь.
– Смотрю, меня здесь ждали, – улыбнулся градоправитель, входя в дом. – Ну хоть ты мне рада. Я опоздал, ужин уже закончился?
– Пьют, – махнула я рукой в сторону каминной.
Мужчина, посмеиваясь, снял перчатки, потом плащ и отдал мне.
– Ты тихонечко проведи меня к маме. Мне нужно с ней потолковать, – тихо проговорил он.
Но шептаться не было нужды – из каминной доносился громкий смех, господа даже стука не расслышали. Я кивнула и повела градоправителя прямо на кухню, уж куда-куда, а сюда господин никогда не захаживал.
Мама всплеснула руками и запричитала:
– Что же ты, дуреха, такого гостя – и в печной угол привела?
– Не ругай ее. Я сам приказал, – вступился за меня градоправитель, – слыхал я, что у моего поверенного гениальный счетовод, но вот уж не думал, что это женщина, да еще и невольница! Покажи-ка мне, как ты счет ведешь.
– Сию минуту, – ответила мама и бросилась к буфету за расходной тетрадью.
Градоправитель полистал, почитал, качая головой да хмыкая, потом улыбнулся и проговорил, возвращая тетрадь:
– Ценный ты работник, к себе бы в ратушу забрал, да долг у нас большой по пошлине, придется амнистанцу отдать. Вы собирайтесь, а я с Прожирани переговорю. Лишнего не берите, больше двух дней у меня не пробудете, а там новый хозяин о вас позаботится.
* * *Господин Прожирани был весьма недоволен тем, что придется расстаться со своими невольницами, но перечить градоправителю не решился. Только намекнул на премию, чтобы возместить убытки от покупки новых работниц.
Вечером Юнила и Агуста покинули дом, в котором провели двенадцать тяжелых, но по справедливости не таких уж и страшных, как могло бы быть, если бы они попали в другое место, лет.
От монотонного покачивания кареты, везущей их в дом градоправителя, Юна уснула, положив голову на плечо матери. Агуста смотрела в окно невидящим взглядом и гадала, что же принесет им завтрашний день. По щеке женщины скатилась слезинка, за ней еще одна.
– С днем рождения, доченька, – прошептала Агуста, погладив безмятежно спящую дочь по щеке огрубевшими от работы пальцами. – Возможно, этот день рождения принесет нам спасение… или погибель.
Юна пошевелилась, устраиваясь поудобнее, но не проснулась. Она в этот момент была очень далеко от Антирона, во сне вернувшись в то утро, когда собиралась на аттракционы.
* * *– Приехали! – разбудил меня выкрик кучера.
Выбравшись из кареты, мы оказались на большом, залитом лунным светом дворе.
– Поторапливайтесь! – прикрикнул возница, отгоняя нас от кареты, чтобы увезти ее под навес.
Мы стояли перед входом в огромный, намного больше, чем у господина Прожирани, дом или даже дворец!
– Подержи, – сказала мама, передавая мне свой узелок с вещами. – Схожу разведаю, что к чему.
И мама смело пошла к двери. Я же держала наши вещи и боялась даже пошевелиться.
– А это что у нас тут за красавица? – спросил высокий парень, выскакивая у меня из-за спины, как чертик из табакерки.
– Юнила, – представилась я.
– Родо, – ответил парень. – Я помощник конюха, а ты?
– А нас с мамой градоправитель собрался кому-то подарить, – призналась я.
– Ух ты! И кому же? – заинтересовался Родо.
– Я точно не знаю, но вроде бы какому-то амнистанцу, – пожала плечами.
– Везунчики, – протянул парень.
– Почему? – спросила я, поглядывая на дверь, за которой скрылась мама.
– Так у них же невольников нет! Вас подарят, а новый хозяин отпустит, – пояснил помощник конюха.
Отворилась дверь, из нее выглянула мама и позвала меня.
– До встречи, Родо, – попрощалась я и побежала к ней.
Нам выделили почти такую же комнатку, в какой мы с мамой жили у господина Прожирани. Две узкие, грубо сколоченные кровати, один стул, стол и два сундука у кроватей. Здесь только окно было чуть больше, чем в нашей прежней каморке. Но вид из него был такой же – на стену заднего двора. Нам ничего не объяснили, не сказали, что делать, просто оставили в комнате до распоряжений господина.
– Ложись спать, Юна, – проговорила мама, укладываясь на кровать прямо в одежде.
Я поступила точно так же, но спать совсем не хотелось. В душе, словно отголосок из детства, поднималось предчувствие чего-то волшебного.
– Мама, – позвала я.
– М-м-м? – вопросительно промычала она в ответ, даже не повернувшись.
– Как думаешь, у нас все будет хорошо? – спросила взволнованно.
– Спи, – приказала мама и добавила чуть позже на нашем родном языке: – У нас обязательно все наладится.
Мы очень редко говорили на родном языке. Господин