— Флиссингену на острове Вальхерен в Северном море. В XVII веке в обиход вошло слово «флибустьер», произошедшее от голландского vrijbuiter — «свободный охотник». Флибустьерами называли морских разбойников, грабивших по преимуществу испанские корабли и колонии в Америке. Флибустьеры получали не каперский патент, а «комиссию» — разрешительную бумагу от правительства колоний, которую выдавали только во время войны; в ней указывалось, на какие корабли и колонии может нападать ее обладатель и в каком порту имеет право сбывать свои трофеи. Часто капитаны флибустьеров имели несколько «комиссий» от губернаторов, подчинявшихся разным метрополиям, и сами выбирали, на кого им лучше напасть в данный момент. «Комиссию» могли выдать и иностранцу: так, в 1б15 году немецкий капер Георг фон Шпильберг, нанятый голландцами, потопил у берегов Чили флагманский испанский корабль «Иисус Мария», спастись удалось только четырем морякам. Многие флибустьеры имели каперские свидетельства, прикрывавшие их разбойные операции, а каперы присоединялись к флибустьерам для совместных походов.

Колониальной политикой голландцев руководила не государственная власть, как у испанцев или португальцев, а специально созданная в 1602 году акционерная Вест-Индская компания, пользовавшаяся протекцией правительства. В отличие от тех же испанцев голландцы не стремились к захвату больших территорий, а обычно ограничивались созданием факторий и фортов в важных в торговом и стратегическом отношении пунктах. Используя эти опорные базы, Голландия обеспечивала свою торговую монополию и господство своего флота на море. В первой половине XVII века по количеству кораблей голландский флот был мощнее английского в десять раз.

Во время правления Филиппа III (1598–1621) Испания заключила перемирие с голландцами. Голландские и английские купцы снова зачастили в Лиссабон, расширилась торговля и с Бразилией. При Филиппе IV (1621–1640) его фаворит Оливарес возобновил войну с голландцами. Пит Хейн, действовавший по каперскому патенту, выданному штатгальтером Вильгельмом Оранским, покинул Северное море, чтобы захватить территорию Баия в Бразилии; в итоге голландцы оккупировали Восточную Бразилию от Пернамбуко до Баии и отняли у португальцев владения в Азии. В октябре 1639 года, во время решающего морского сражения в Ла-Манше, голландские моряки нанесли сокрушительный удар по испанскому регулярному флоту. Объединившись с англичанами, голландцы принялись отнимать у испанцев колонии в Америке, увеличивая число пиратов, промышлявших в зоне Антильских островов.

Между тем в том памятном сражении интересы Испании отстаивали фламандские корсары из Дюнкерка, в задачу которых входило обеспечение безопасности испанских судов в Ла-Манше и Северном море. Михель Якобсен, в свое время благополучно приведший в Испанию остатки Непобедимой армады, отличился в войне с Англией и успешно сражался с голландцами, которые прозвали его, «вездесущего, неуловимого и ненасытного», «Морским лисом». Филипп IV (1621–1665) наградил его орденом Святого Иакова, а когда он скончался после пятидесяти лет верной и беспорочной службы, то был похоронен в соборе Севильи, рядом с Христофором Колумбом и Эрнаном Кортесом.

Однако Испания переживала глубокий финансовый кризис: драгоценные металлы, привозимые в страну, шли на уплату долгов поставщикам и немецким и итальянским банкирам, минуя национальную экономику; люди массово уезжали в Новый Свет, видя в этом единственную возможность разбогатеть. Амбициозное стремление Мадрида главенствовать и за океаном, и в Европе заставляло Испанию вести бесконечные войны, на которые постоянно требовались деньги. Круг замкнулся.

Франция, заклятый враг Испании на континенте, усилиями кардинала Ришелье медленно, но упорно превращалась в морскую державу, обладающую военным и торговым флотом, портами и базами. «Нет другого королевства, которое было бы расположено столь удачно, как Франция, и столь богато необходимыми средствами для того, чтобы стать хозяином на море», — писал главный министр Людовика XIII. Задача выдалась не из легких: в начале XVII века страна не имела ни одного военного корабля в Атлантике и Ла-Манше, а в Средиземном море располагала лишь десятью галерами. Вдоль Атлантического побережья бесчинствовали английские, голландские и испанские корсары; на Средиземноморье беспрепятственно хозяйничали берберские (североафриканские) пираты.

Пираты делали ставку на быстроходные и хорошо оснащенные суда. Их сила была в скорости и численном превосходстве, тогда как христиане больше рассчитывали на огневую мощь. Пиратские галеры приводили в движение в среднем 250 гребцов; такие суда могли быстро атаковать и скрываться. Пираты также широко использовали бригантины, оснащенные не только парусами, но и веслами, использовавшимися для быстрого передвижения при абордаже или захода в бухту; команда была вооружена мушкетонами, и в случае нападения половина экипажа сражалась, а остальные гребли.

Алжирские пираты торговали живым товаром — требовали выкуп за пленников или продавали их в рабство. Освобождением христиан занимались орден Пресвятой Троицы (тринитарии) и конгрегация лазаристов, основанная святым Винсентом де Полем, который сам побывал в плену у пиратов, продавших его в Тунис. Но приезды священников в Алжир, чтобы выкупить рабов, лишь взвинчивали на них цену. Больше всего ценились молодые люди, грамотеи и опытные моряки, в том числе рыцари Мальтийского ордена и ордена Святого Стефана. Не ограничиваясь набегами на Италию, Сицилию, Сардинию, Корсику и французские берега, средиземноморские пираты в 1627 году добрались до Рейкьявика, захватив там 800 пленников, а в 1631-м высадились в Англии.

Французские власти принимали превентивные меры — строили дозорные вышки за счет местного населения. Рыцари Мальтийского ордена занимались перехватом пиратских судов, но добыча часто от них ускользала. Клич «Мавры у берегов!» сеял панику среди населения приморских городов вплоть до середины XVIII века.

Франция, скованная у своих берегов, не имела возможности вступить в борьбу за золото Южной Америки, а потому не препятствовала энтузиастам осваивать богатые пушниной районы Северной Америки: в 1603 году экспедиция Франсуа Граве исследовала реку Святого Лаврентия; два года спустя французы основали укрепление Пор-Рояль[8] (ныне Аннаполис в Канаде) в заливе Фанди и назвали прилегающую к нему область Акадией; в 1605–1607 годах Самюэль де Шамплен совершил несколько путешествий в район Великих озер, а в 1608-м заложил крепость Квебек и приступил к систематической колонизации Канады. В то же время активизировалось проникновение в Северную Америку англичан: в 1607 году они обосновались в Виргинии (Джеймстаун), в 1620-м — в Массачусетсе (Плимут); район к северу от Чезапикского залива получил название Новой Англии; в 1624 году виргинские колонисты основали первое поселение в Мэриленде. Со своей стороны, голландцы в 1626-м заняли устье реки Гудзон (Новые Нидерланды) и построили там крепость Новый Амстердам (современный Нью-Йорк).

Пираты тоже обратили свои взоры на север. В 1614 году гроза Средиземноморья Генри Мейнуэринг[9] посадил своих товарищей на семь лучших кораблей и переправился на остров Ньюфаундленд, сделав его своей базой. Он обложил данью окрестные порты, заставляя рыбаков снабжать его продовольствием, одеждой, оружием и боеприпасами, и принялся грабить испанские и португальские суда, возившие в Америку вина. Впрочем, с наступлением зимы