– Встать, – скомандовал себе Глеб и сам же ответил: – Встаю. Сейчас. Уколюсь и встаю.
Инъекция на некоторое время вернула чувствительность, и он тут же проклял это возвращение. Глеб лежал, привыкая к огненным мурашкам, раздирающим и без того разодранные мышцы. Через вечность – секунды две, если верить инструкции – жжение сменилось холодом, и ощущение оказалось еще более мерзким. А потом левая рука снова онемела, только иначе. На ощупь она была как палка, покрытая сухой коростой свернувшейся крови. И обломки лучевой кости выглядывали из раны желтоватыми искорками.
Глеб пальцами запихал их в рану и, как сумел, залил пеной из травм-баллончика. А потом сидел и смотрел, как пена меняет цвет, отвердевая и заковывая перелом в тиски полимерного гипса. Винтовка отыскалась в кустах, бесполезная и тяжелая, но Глеб не бросил, пристроил кое-как за плечом. И рюкзак распотрошенный забрал.
Издали, поторапливая, донесся многоголосый волчий вой.
Только все равно быстро идти не получалось. Хорошо, что в принципе получалось идти. А когда-то бегал.
В тридцать пятом вот. Глебушка тогда несся, не чуя ног. Задыхался. Хватал пыльный воздух губами. Брал резкие повороты и низкие заборчики. И думал лишь о том, чтобы не упустить ублюдка.
Не упустили. Загнали в тупичок и уже там, заперев в коробке из кирпичных стен, били. Он не сопротивлялся, сразу упал, подобрался и голову руками прикрыл. И ни крика, ни стона, даже удары были глухими, точно они с напарником не дроида – мешок с песком пинали.
Надоело быстро. И Глеб отступил, а напарник все выплясывал, нанося точные злые удары. Только автомат подпрыгивал, норовя с ремня сорваться.
– Да оставь ты его, – сказал Глеб, когда напарник на секунду прервался. – Хватит.
Но напарник снял автомат и, передернув затвор, перечеркнул очередью лежавшего на земле. Тот задергался, словно кукла на веревочке, и развернулся, пытаясь подняться. Вторая очередь, под прямым углом к первой, завершила попытку.
– Ты чего?! – Глеб тогда испугался. – Мы не договаривались стрелять! А если ошибка и это не андроид?
– Не боись, нету ошибочки. Наводочка точняк.
Напарник обшарил карманы и вытащил регистрационную карту с меткой корпорации.
– Видишь. Точно, как в аптеке. Да не мандражуй, нежный ты наш. Все будет океюшки, – напарник хлопнул Глеба по плечу.
С некогда белой рубашки мертвеца смотрели черные дыры пулевых ранений. Крови вытекло немного. И Глеб ничего не сказал напарнику, когда тот принялся раскладывать тело звездой. Закончив, он расправил на груди мятый лист с пропечатанным лозунгом: "Мир для людей!" и камнем придавил.
Уходили бегом. Правда, бежали скорее потому, что положено было бегать после убийства, чем и вправду опасаясь полиции.
Там свои. Там тоже думают, что этот мир неправилен. А значит, кому-то нужно его исправить. И что насилие – лишь метод.
Остановились в старом городе, и напарник, заглянув Глебу в глаза, кивнул: мы правильно сделали, брат.
Наверное.
А что мутит – это с непривычки. Но Глеб приспособится. Он и приспособился настолько, что в следующий раз сам держал автомат. Пули ложились кучно.
Тогда Глеб ничего не знал о других способах решения проблемы. До марша несогласных и Особого постановления оставалась пара лет свободы. Закончились они с появлением Седого.
В Глебовой голове эти два события – визит и постановление – связались прочно, как цепочки ДНК на эмблеме черносотенцев.
Седой возник в третьем часу ночи, вежливо постучал и, зная, что дверь не заперта, вошел.
– Надеюсь, вы не против? – спросил он, и Глебов напарник, к тому времени изрядно набравшийся, мотнул головой. Он хотел что-то сказать, но отрыжка помешала. А Седой вдруг перетек за спину напарнику и легонько ткнул пальцем в бритый затылок.
Глаза его закатились, а изо рта поползла нитка слюны.
– Свидетели нам ни к чему, – сказал гость, укладывая тело на пол. И Глеб с тоской вспомнил про пистолет, оставшийся на кухне. Он лежал между открытой банкой консервов "Килька в томате" и кастрюлей с пригоревшими макаронами.
А еще решил, что Седой – явно СБ-шник анклавовский. И если так, то лучше вести себя аккуратненько, с СБ шуточки плохи. А Седой, опережая Глебовы мысли, сказал:
– Не стоит нервничать, я не собираюсь причинять вам вред. С этим вы вполне успешно справляетесь сами.
– Вы кто?
– Визитер. Возможно, если мы сумеем найти общий язык, ваш друг и спаситель.
Слегка за пятьдесят. Богат. И к богатству привычен. Самонадеян. Самоуверен. И насмешлив.
Из-за таких Наташка и погибла.
Еще из-за андроидов и девушки с голубыми волосами, которая предложила сделку, и Глеб согласился.
– Быть может, все-таки пригласите войти? – произнес Седой, доставая из кармана пальто трубку. – Все-таки разговаривать лучше в обстановке более подходящей для беседы.
В комнате он первым делом включил телевизор и, пролистав каналы, остановился на местном. Розовощекая ведущая в мятом свитере лениво цедила слова в камеру:
– …выражают протест и требуют суда над линчевателями и проведения независимого расследования взрывов…
За спиной ведущей растянулась жидкая цепь манифестантов. В руках некоторых виднелись плакаты: "Нет геноциду!"
– Видите, не все согласны с вами, – сказал Седой, устраиваясь в кресле. Из второго кармана он извлек кожаную коробочку с табаком и принялся неспешно набивать трубку. – Некоторым кажется, что люди и андроиды способны к мирному сосуществованию.
– Ерунда, – Глеб присел. – Они не понимают, что мы – конкуренты!
Тем временем ведущую сменил тип в зеленом пиджаке. Высокий лоб его пересекали складки, лохматые брови сходились над переносицей, а горбатый нос в очертаниях своих хранил следы переломов.
– …вопиющая бесправность андроидов позволяет так называемым линчевателям оставаться безнаказанными. Ведь даже в случае ареста на месте преступления черносотенцам вменяют в вину не убийство, а порчу имущества! Вы только подумайте! Порчу имущества! – тип потряс тощими кулачками. – И пусть черносотенцы твердят о благородстве мотивов, но это никак не компенсирует мерзости используемых ими методов! И это еще большой вопрос, кто действительно устроил взрывы в метро, и кто вывел стрелков на улицы города
Тип был убог, но Седой слушал его с показным вниманием.
Глеба это злило, как злила и необходимость объяснять очевидные вещи:
– Андроиды более совершенны. Их число растет. А контроль над ними слабеет. И однажды они восстанут.
– Ну да, восстание машин, – неопределенно ответил Седой, прикуривая трубку. – Известный сюжет. А потом придет спаситель. И знаете, молодой человек, я допускаю мысль, что вы правы. Скорее всего, вы правы, однако нынешний мир поздно менять. Апокалипсис уже случился, и вопрос лишь в том, кто возьмется разгребать его последствия.
Седой замолчал. Он курил, дым вонял, а картинка на экране