— Убийство?
Отец зол.
Вот всегда он так. Моментально вспыхивает, кричать начинает, забывая, что на клиентов кричать никак нельзя. И обзывать их тупыми, даже если они и в самом деле слишком тупы, чтобы понять: рекомендациями целителей не стоит бросаться.
— Вы предлагаете мне совершить убийство! — жестче повторил он. — И я вообще не понимаю, почему до сих пор не вызвал полицию…
— Я предлагаю вам совершить обмен. Жизнь на жизнь, — господин полиции не испугался. И правильно, отца там недолюбливают. Его нигде не любят. Слишком резкий. Слишком принципиальный.
Гибче надо быть.
— Сколько вам осталось? Пару месяцев? Полгода? Год? Вы целитель, вы лучше меня представляете ситуацию.
Молчание.
Курлыканье голубей. И визг старухи, которой вновь примерещилась крыса. А может, и не примерещилась. Крысы здесь водились матерые, откормленные.
— Допустим, лично вас смерть не пугает. Но вы о дочери подумали? Что станет с ней? Сейчас ваша практика — единственный источник дохода. А потом? Куда ей идти? В дом терпимости? Там любят нимфеток…
— Прекратите!
— Это вы прекратите прятать голову в песок. Попытайтесь мыслить рационально. Или та, незнакомая вам женщина, или ваша родная дочь, которую вы обрекаете на медленную смерть.
— Я…
— Помолчите, ради Бездны. Вы хотите пригрозить полицией? Боюсь, вам не поверят. Да и что вы знаете? Мое имя? Или имя той, которая в любом случае обречена? Не вы, так кто-то другой… деньги нужны многим.
Аманда стиснула кулаки: ну же, отец, соглашайся!
Что тебе стоит…
— Пять минут. И я уйду. К следующему номеру моего списка. Глядишь, он окажется не столь принципиален, а вы останетесь. Здесь. С вашей болезнью и вашей девочкой, которая не протянет долго на этих улицах. И после моего ухода вы будете гадать, как бы сложилась ее жизнь, если бы у вас хватило смелости…
Она до последнего ждала, что папа его остановит.
Окликнет.
Сделает хоть что-нибудь. Но тот остался в своем кабинете, небось пытался справиться с собою и гневом. Минди не помнила, как выскочила в коридор, скатилась по лестнице, движимая одной-единственной мыслью: догнать.
Этот господин в костюме из серой шерсти, в кашемировом пальто, которое он нес на сгибе локтя, являл собою единственную надежду Минди.
— Стойте! — она догнала его у дверей. — Погодите… я… я все сделаю!
Она бы схватила господина за руку, но не посмела.
— Подслушивала? — с вялым интересом спросил господин, и в блеклых глазах его Минди не увидела неодобрения.
— Да! — она задрала голову.
— Что ж… идем, дорогая девочка… сколько тебе?
— Шестнадцать… я не целительница, хотя дар имею. Слабенький, но имею… папа против того, чтобы я шла учиться, и еще…
— Денег нет, — господин не подал Минди руку, впрочем, этого она и не ожидала, прекрасно осознавая разницу между собой и этим человеком. — И что ты слышала?
— Немного.
Было ли ей страшно признаваться?
Было. Но Минди переступила страх. В конце концов, что она теряет? Если он так смело говорил с отцом, то и вправду полиции не боится. А уж Минди подавно не думает угрожать.
— Вы хотите… решить проблему одной дамы…
В отличие от отца, Минди предпочитала думать, что говорит.
— Хорошо. А как именно?
— Н-не знаю, — вынуждена была признать Минди. — Таблетки? Или микстура? Я умею готовить многие микстуры… и таблетки… и у меня есть доступ к отцовским рецептам. Я их выписываю. В последнее время, как вы сказали, у него есть сложности со здоровьем. И если вам нужен рецепт…
— Рецепт нужен, — милостиво кивнул господин.
У подъезда его ждала машина.
И Минди задохнулась от восторга: никогда еще она не видела машины прекрасней. Темно-синий «верро» с откидной крышей, сияющий хромом, сладко пахнущий кожей и дымом.
— Садись, Минди, — господин любезно открыл дверцу, и Аманда, усмирив внезапную дрожь, скользнула на сиденье. — Одного рецепта мало.
— А… что еще?
— Тебе приходилось делать операции? — он провел ладонью по приборной панели. Вишня? Или бук? Красное дерево? Хром, медь и бронза приборов. Легкий флер магии, которая впервые не казалась враждебной.
— Да, — решительно ответила Минди. — Я вскрывала раны. Чистила. Зашивала. Когда у миз Грюнич случился гнойник…
— Избавь от подробностей, — господин прервал ее речь. — Я имел в виду не совсем такие операции… я говорил об абортах. Знаешь, что такое аборт?
Он думал смутить Минди?
Лет пять тому назад она, быть может, и смутилась бы. Лет пять тому назад она, растерянная девочка, еще надеялась, что жизнь ее вот-вот наладится или хотя бы станет немного похожей на прежнюю, где Минди имела собственную комнату и выводок кукол в розовых платьях…
— Мне случалось делать и аборты, — Минди ответила это, глядя в серые глаза господина.
— Даже так?
Она дернула плечиком. Осуждает? К отцу ведь приходили… девочки… те девочки, в число которых она, Минди, способна войти, вне зависимости от ее желания. Приходили.
Просили.
А он упирался.
Мол, жизнь даруется свыше, воля богов… эти боги если и существовали, то в храмах. До людей им давно уже не было дела. И отцовская принципиальность многих расстраивала. Минди же помогала.
Небесплатно.
— Мне было четырнадцать, когда я сделала первый аборт. Это не так и сложно, особенно… — она запнулась, не зная, нужны ли ему подробности, но все же договорила: — Многие из них не задумываются о последствиях. Им нужно решить текущую проблему, а уж сумеют они забеременеть потом или нет… если нет, оно и лучше. Дешевле станет.
Минди стиснула кулачки.
— Да… ты полна сюрпризов. Отец в курсе?
— А сами как думаете?
Он только удивился, что к нему перестали приходить проститутки, и решил, будто причиной всему — та самая хваленая принципиальность.
— Мой отец думает, что еда на столе появляется по воле богов. Так что вы собирались предложить? Ваша… знакомая ищет специалиста, который помог бы ей…
— Не ищет, девочка… она не ищет.
— Значит, отец ребенка?
Минди всегда и все схватывала быстро. Отец даже сетовал, что дар у нее слабоват. Мол, будь чуть поярче, из Минди вышел бы неплохой целитель. Для женщины, конечно.
— Тебя это не должно интересовать…
Взгляд его сделался холодным.
— Извините, — Минди села прямо. — Меня и не интересует. Цена вопроса?
— Десять тысяч.
— Не смешите. Если бы речь шла о простой… операции, это было бы неплохо…
Сердце Минди остановилось. Десять тысяч талеров… это невообразимая сумма! Хватит, чтобы колледж оплатить. И на жизнь останется, и, наверное, она рискует, требуя больше, но чутье подсказывало…
— Но вам же нужны гарантии, что операция пройдет… успешно.
Она нашла в себе силы смотреть в глаза господина.
— Именно. А ты хваткая девочка…
— Мне приходится.
— Пятнадцать…
— Двадцать пять. И место в приличном госпитале, когда отучусь.
Минди замерла, сама испугавшись собственной наглости.
— Почему мне просто не выставить тебя?
— Потому что у вас нет времени искать кого-то другого, — она чувствовала его смятение, и еще собственную правоту. Нет, Минди и близко не была эмпатом