Ирина в своих джинсах и в топике почувствовала себя на таком шикарном фоне серой уткой.
— Ты ведь и есть то самое человеческое дитя, о котором говорил Шах Чад? — мягким, певучим голосом проговорила незнакомка.
Круглые зрачки, плавающие в светлой, как вода, прозрачной радужке, на мгновение расширились и сузились в две маленькие точки.
Ирине сложно было смотреть этому существу в его странные, нечеловеческие глаза и она отвела взгляд.
Едва удалось удержаться, чтобы не дёрнуться и не отстраниться, когда когтистая рука мягко, почти с нежностью, коснулась её плеча.
— Никогда прежде не видела людей. Только слышала о вас. Говорят, вы слабы, коварны, неблагодарны и злы. Это правда?
В тоне красноволосой совсем не было намерения оскорбить Ирину. В нём слышалось откровенное любопытство ребёнка, прямо говорящего о том, о чём думает.
— Трудно сказать, — пожала плечами Ирина. — Особенно не зная того, какой меркой твой народ меряет мой.
— А если бы я спросила о твоём личном мнении?
— Моё личное мнение: люди разные. Есть плохие, есть хорошие.
— Но, сотканные из праха, вы слабы. Тебе ли быть невестой Дракону?
— Мне стоит отнестись к твоим словам, как к оскорблению?
Почувствовав перемену в Иринином настроении, красноволосая вновь коснулась её плеча, будто стремясь успокоить:
— Нет. Конечно, нет! Я всего лишь говорю то, что слышала.
— Что ж? Тебе повезло больше, чем мне. Я вот понятие не имею, с кем беседую. Может быть, с моей стороны будет не слишком тактично спросить, но я всё-таки это сделаю: кто ты такая?
— Геяда.
— Это твоё имя?
Красноволосая улыбнулась, скаля маленькие клычки:
— Моё имя Флёр. А геяда, по-нашему, это дух земли, цветов и леса.
Ничего удивительного в том, что в роще, где так много растений, воды и солнца, Ирина встретила именно Флёр.
— Выходит, ты фея? — улыбнулась Ирина. — И на какой планете живут феи?
— На любой, где есть плодородные земли, благоухающие цветы, сады и травы.
— А на Земле?
— И на Земле.
— Но почему мы тогда не видим друг друга?
— Потому что живём в одной книжке да на разных страницах, — засмеялась Флёр.
— И как феи относятся к людям? — не унималась Ирина, продолжая пытать новую знакомую вопросами.
— Зависит от людей. Для нас, духов-стихийников, человек никогда не был пищей. Мы не охотимся на вас, не стараемся смутить или очаровать. Если только вы сами не беспокоите нас, стараясь подчинить, и не уничтожаете среду нашего обитания, мы вам не враждебны. Чаще всего нам просто нет до вас дела.
— Стараемся себе подчинить? — удивилась Ирина. — Зачем?
— У людей от рождения нет своей магической силы. Они могут овладеть магией, только заключив союз с нечистой силой или поработив нас, духов-стихийников. В последнем случае мы можем стать опасными. Но ты же не ведьма?
— Нет. И до сих пор жила в счастливом убеждении, что ведьм не существует. Что они лишь персонажи фольклора.
Флёр обошла вокруг Ирины, загадочно улыбаясь. Её непривычно-светлые глаза казались слепыми.
— Я чувствую твою грусть и тревогу, человек. Твой энергетический щит совсем тонкий. Кое-где на ауре даже вижу тёмные пятна… нужно перестать тревожиться.
— Легко говорить! Как это сделать, если всё вокруг раздражает и тревожит?
— Хочешь, помогу?
— Не знаю, — после небольшой паузы с сомнением, уклончиво ответила Ирина.
— Ты отвергаешь помощь? — в голосе Флёр прозвучало искреннее удивление.
— Раз уж мы откровенны друг с другом, скажу прямо — я не уверена, что твоя помощь к добру. Никогда не знаешь, чем придётся отдавать долг.
— Я помогу тебе даром, человек. Мне это будет несложно.
— Зачем тебе делать это?
— Ты мне нравишься. К тому же, как дух-хранитель, я привыкла оберегать.
Ирина пыталась сообразить, как бы повежливее отказаться от предложения. Оно, с одной стороны, вызывало у неё горячее любопытство, но с другой не могло не внушать опасений.
Вдруг геяда отступила на несколько шагов и склонила голову в знак почтения и глубокого уважения.
Обернувшись, Ирина увидела за своей спиной Шаха Чада.
Она заколебалась: стоит ли по примеру собеседницы опускать взгляд и склонять голову?
При дневном свете красота Шаха ничуть не проигрывала тому, как он выглядел в вечерних сумерках — тонкое большеглазое лицо не то, чтобы дышало мужественностью, но и женственным определённо не было. А густым ресницам Распорядителя Драконьим Игр могла бы позавидовать самая придирчивая красотка, впрочем, как и его роскошным волнистым волосам.
— Прошу прощения, господин. Я не заметила вас, — тихо сказала Флёр.
— Ты не заметила меня потому, что я сам хотел остаться незамеченным. Так что не стоит извиняться. Рад видеть, что вы подружились. А сейчас, если не затруднит, не могла бы ты оставить нас наедине? — обратился он к геяде.
— Да, мой господин.
Флёр не ушла в привычном для людей понимании. И даже не исчезла в одно мгновение. Не рассеялась дымкой, а словно бы медленно растаяла, слившись с окружающим пейзажем.
— Окажите честь, прогуляйтесь со мной, — вежливо попросил Ирину Шах и в лучших традициях рыцарства протянул ей руку.
Не оставалось ничего другого, как опереться.
Несколько шагов они сделали в молчании. Ирина первой нарушила его, не уверенная, впрочем, что поступает правильно.
— Мне тоже следует называть вас своим господином?
— Совсем не обязательно, — усмехнулся он.
— Но Флёр обращалась к вам именно так? Если здесь так принято…
— Я вам не господин. Давайте не будем об этом, — мягко, но решительно оборвал он её. — Куда важнее переменчивых правил этикета правила безопасности. Я рад, что вы оказались достаточно осторожны и не приняли предложение геяды.
— Вот как? — огорчилась Ирина. — А она казалась искренней.
— Скорее всего искренней и была, хотя духи-стихийники капризны словно дети. Что касается Флёр, полагаю, сделанное ею предложение не несло в себе ничего дурного. Но на месте геяды мог оказаться кто-то… хм-м! — значительно менее добрый.
— Менее добрый?
— Для всех тёмных представителей Мироздания люди являются лакомым кусочком. Любая негативная эмоция привлекает их к себе, как тебя — аппетитная и ароматная, только что испечённая корочка хлеба. Если Тёмным удастся протянуть к тебе щупальца, они способны выпить твою жизненную энергию до дна.
— И как же избежать этого? Не хочу показаться нытиком, но я тут как заяц среди ротвейлеров. Шансы изначально, как бы, не равны.
— Все играют по правилам.
— Да, конечно! По правилам! Ох уж эти правила! Вы уже говорили о том, что все честно, но, уж простите мою дерзость, всё это чушь собачья! О какой честности может идти речь, когда тебя похищают без твоего согласия и бросают, как кусок мяса, на арену? Есть ли у овцы шанс против тигра?
Шах Чад остановился и под его пристальным взглядом Ирине захотелось съежиться, превратиться в невидимку.
— У всего в Мироздании есть своя цель и предназначение. И да, у большинства овец незавидный жребий. Но разве ж ты — она? Знаешь, в чём самая большая людская сложность? Люди всё время ищут волшебные палочки, чудесные