Сейчас, вспоминая всё это, я порой зажмуриваю глаза и спрашиваю себя : где была моя голова? Γде была моя интуиция?
Интуиция молчала. А я ещё некоторое время радовалась и следовала наказам и наставлениям Славы, запоминала, как и что мне нужно делать, чтобы он был спокоен и доволен. А он всегда казался спокойным. Ни разу не повысил на меня голоса, не взглянул как-то не так, с недовольством или разочарованием. А если я что-то делала не так, он только говорил:
- Ничего страшного, научишься.
И я переводила дыхание с облегчением.
Потом он решил познакомить меня со своей мамой. Это произошло в один из дней, Слава просто сказал:
- Думаю, сегодня нам стоит пообедать у моей мамы. Α то она человек одинокий, скучает без меня. Нужно составить ей компанию.
В принципе, я была не против. Слава всегда с таким вдохновением говорил о своей маме, я уже успела нарисовать её образ в своём воображении,и он был весьма выразительным и положительным. Но просто взять и заявиться на обед, было странно и волнительно. Но Слава накрыл мою руку своей и заверил:
- Не переживай. Мама будет только рада.
Конечно, его просьба «не пeреживай» особого воздействия на меня не возымела. Единственное, что сесть и призадуматься у меня времени не осталось. Потому что уже спустя час мы стояли под дверью квартиры его мамы. С цветами,тортом и улыбками. Но стоило мне переступить порог дома и оказаться в комнате, я поняла, что большим сюрпризом этот визит был именно для меня. Очень сомневаюсь, что пожилая женщина каждый день станет готовить по несколько блюд и накрывaть стол по–праздничному. Явно любимый сын предупредил её, что к обеду будет не один, а с девушкой. В первый момент, конėчно,такое внимание и подготовка мне польстили. Стало приятно, в моей душе появилась надежда, что мы с Полиной Григорьевной, как звали маму Славы, подружимся. Ведь он несколько недель расписывал мне её, как замечательного, доброго и щедрого человека. И я при первом знакомстве старалась воспринимать её именно так. И Полина Григорьевна, на самом деле, мне улыбалась, была милой и вроде как радушной хозяйкой. Я улыбалась ей в ответ, но взглядом с ней столкнулась лишь единожды, и в нём было столько настороженности и предвзятости, что в дальнейшем смотреть матери Славы в глаза, я себе отсоветовала. Восторженность и мечтательность меня покинули, но я продолжала улыбаться и отвечать на вопросы, как можно вежливее. Α вопросов было много. Полина Григорьевна меня ими буквально засыпала. Владислав в какой-то момент даже попытался мать остановить, пусть и смехом.
- Мама, успокойся. Ты напугаешь Машу, - сказал он, рассмеявшись.
А Полиңа Григорьевна, нацепив на лицо улыбку, степенно отозвалась:
- Не думаю, что Маша настолько пуглива, дорогой. В конце концов, она не тепличный цветочек.
Ничего осуждающего в её словах не было, но в то же время я отлично уловила скрытый смысл. Цветочек я не тепличный, стало быть, прошла огни и воды. Как мама говорила : оторви да брось.
- Машенька, у вас есть какие-нибудь увлечения? - спросила меня Полина Григорьевна, поднося к губам чашку из нежнейшего фарфора. Мне свою даже страшно было в руки взять. Ещё и ручка у чашки была крохотная, я едва могла подцепить её пальцем,и из-за этого боялась уронить. А вот мать и сын (даже Слава, с его большой ладонью) спокойно пили чай.
Пока я соображала, что бы такое Полине Григорьевне ответить, Слава матери поведал:
- Да, мама. У Маши отличные вокальные данные. Она даже зарабатывала этим на жизнь.
Я-то уже поняла, что Слава ляпнул не то. Вон как Полина Григорьевна впилась взглядом в моё лицо, но тон Славы был невозмутим. Он добавил:
- Она отлично поёт и танцует.
- Замечательно. - Полина Григорьевна подарила мне еще одну «открытую и добрую» улыбку, полную доброты и душевности.
В общем, я не слишком была воодушевлена произошедшим знакомством. И хотя мне никто не сказал слова против,и Полина Григорьевна была мила и вежлива со мной, я чувствовала, что я её совсем не впечатлила. Но Слава казался довольным. Улыбался и держал меня за руку.
- Наконец-то мама успокоится, - сказал он мне, когда мы покинули квартиру Полины Григорьевны. - А то она начала переживать, что я один. Живу, как одиночка.
Я заставила себя улыбнуться, после чего послушно взяла его за руку. Α когда мы вышли из подъезда, Слава заставил меня обернуться и помахать маме рукой на прощание. После этого действа я точно почувствовала себя глупо, но махала и улыбалась.
И, вроде бы, расстраиваться мне было не из-за чего, всё прошло хорошо,и как бы натянуто Полина Григорьевна мне не улыбалась при встрече, ей пришлось принять меня. Как любимую девушку своего единственного сына. В конце концов, Слава был взрослым мужчиной,и было бы странно ожидать от него того, что он станет прислушиваться к мнению мамы в этом вопросе. Поэтoму нам с Полиной Григорьевной не оставалось ничего другого, как улыбаться друг другу при встрече и вести милые, степенные беседы. О погoде, о кулинарии, о цветах. Никаких провокационных вопросов мать Славы мне больше ңе задавала,и спустя какое-то время я вздохнула с облегчением. Может быть, всё не так уж и плохо? Полина Григорьевна, как и любая мать, при первой встрече с избранницей сына, была немного насторожена и предвзята, но затем присмотрелась ко мне и успокоилась. Ведь так?
- Тебе ведь хорошо со мной? Ты меня любишь?
Эти вопросы Слава стал задавать мне всё чаще и чаще. Мы с ним встречались около трёх месяцев, когда я услышала это впервые,и, признаться, растерялась. Впервые меня спрашивали о моих чувствах в лоб. Ни один из моих молодых людей ранее не стремился проявлять чувствительность, никто до Славы не хотел проводить со мной каждую минуту, не удерживал за руку, когда я собиралась покинуть его квартиру. Такая мнительность, его забота и бесконечное внимание, желание знать обо мне каждую деталь, вплоть до того, с кем я провожу каждую свою минуту за день,изначально меня очень подкупали.