От воды повеяло легким бризом, который запутался в пологе палатки, а после коснулся моего обнаженного тела. Я повернулась и посмотрела, как различные оттенки серого и черного надвигаются на маленький островок, крепкие руки Эли прижали меня к себе. Я знала, что он не спит: притворяется, ради меня, полагаю. Временами, я лежала без сна, в голове беспорядочно блуждали разные мысли, и Эли попросту позволял мне это. Никакого вмешательства или воздействия; просто позволял мне думать о разном: как изменились наши с братом жизни; не перебивая. Он просто был рядом, на случай, если в нем возникнет необходимость, или я испугаюсь, и вынуждена признать, к этому быстро привыкаешь.
После смерти Мамы, рядом всегда был Проповедник и Эстель, но я никогда не впускала в свое сердце мужчину, и я, черт подери, никогда не полагалась на чье-либо утешение. Не могу сказать наверняка, что позволю это и Эли; но это определенно заслуживает внимания. Чтобы раскрыть перед кем-то свое сердце и… душу, в буквальном смысле, сперва, нужно все серьезно обдумать. Проблема была в том, что в последнее время слишком многое нужно было обдумать и мой мозг буквально был перегружен, и, честно говоря, меня несколько пугала перспектива связать свою жизнь с человеком, который скорее всего переживет меня. Конечно, с моими новообретенными способностями я проживу гораздо дольше. Но большой уверенности в этом у меня не было.
Звуки прибоя, шорох пальм перемежались со звуками косяка крабов неподалеку. Надвигающийся шторм набирал силу. Дождя не было, лишь ветер, гром и полосы молнии, изредка вспыхивали в небе. Я лежала в объятиях вампира, его твердое, идеально сложенное тело властно прижималось к моему, и прямо сейчас мне даже в мыслях не хотелось оказаться где-либо еще. Резкий соленый воздух будоражил мои чувства; мой любимый аромат, и я поглубже вдохнула его. Я услышала еще один аромат… слабый, далекий и улыбнулась, когда узнала табак Проповедника. Странно, что одна из моих вампирских способностей похожа на собачье обоняние. Жиль говорил, что все это из-за того, будто в генеалогическом древе Аркосов был оборотень. Так что во мне плавает не только стригойский яд, отравляющий мою ДНК, но и слюни оборотня тоже. Я надеялась, что не начну задирать ногу и мочится на кустарники, или еще хуже — бегать на четвереньках. Ё* твою Бога мать.
Табачный дым снова ворвался в мои мысли, и я улыбнулась. Не сомневаюсь, Проповедник улизнул, чтобы покурить, и чтобы жена не дотянулась до него метлой. Уверена, Эстель бы его отметелила, если бы поймала с поличным. Травник, волшебник или же просто… Проповедник был все еще восприимчив в смертельным болезням. По-крайней мере, я так думаю.
Видите? Мысли менялись с вампирского яда на табак Галла, потом на жен с метлами, оборотням на четвереньках, раку и миллионам прочих вещей всего за минуту. У меня мозг изжарился. Или, полагаю, некоторые назвали бы это Южной прожаркой. Чтобы это ни значило. Мне нужно было прогуляться, подышать штормовым соленым воздухом, пробежаться, быть может, пока не загорятся легкие; проветрить голову. Я заворочалась, сбросила одеяло, но сильные руки Эли остановили меня.
— Что случилось? — спросил он, уткнувшись носом мне в шею и легонько потершись подбородком. — Не можешь уснуть?
Я повернула голову и прижалась губами к его сильной мощной шее.
— Ты ведь знаешь, что не могу, жулик. Я просто хотела пробежаться по пляжу. — Я скользнула ладонью по его обнаженному ребру к груди. — Я скоро вернусь, хорошо?
Эли застонал, сексуально — неудовлетворенный звук, который отозвался во мне.
— Поспеши.
Я поцеловала его Адамово яблоко.
— Ты — бог. Я сейчас вернусь. — Соскользнув с одеял, я подхватила пляжное платье, которое надевала поверх купальника, и натянула его поверх обнаженного тела.
— Я догадывался, что скромностью ты не отличаешься, — произнес Эли. — Впрочем, на острове никого кроме нас. Можешь бегать голышом.
У открытого полога палатки, я обернулась и посмотрела на него. Эли лежал, подперев голову рукой, и смотрел на меня, словно голодный волк. Я усмехнулась.
— Я доверяю твоим братьям ровно настолько же, как и Риггсу. Все они извращенцы. Я скоро вернусь.
Смех Эли последовал за мной в ночи.
Я бежала и бежала изо всех сил, никакой разминки, вроде бега трусцой, мне не нужна была разминка, лишь выложиться на все сто; я вдарила по газам, как только вышла из палатки. Песок, ракушки, и, быть может, к несчастью один краб, хрустели под моими босыми ногами, когда я ринулась по береговой линии, и чем быстрее я бежала, тем уверенней себя чувствовала, сильнее, как никогда; бедра и икры работали как часы, руки яростно раскачивались. Это была… свобода… ну, относительная свобода. Мысли, по-прежнему, безумно вращались в голове, а сердце… что ж… Оно продолжало вяло трепыхаться, пытаясь поймать ритм моего тела. Не нужно было разгоняться так быстро. Странно. Я ощущала адреналин, но тело реагировало на него несколько иначе.
Проповедник и Жиль сказали, что все из-за яда стригоя: побочный эффект, от которого я никогда не избавлюсь, по их словам. Для них я все еще открытие. Прямо сейчас? Я больше не чувствовала ничьего присутствия. Меня больше не мучила жажда. Не думаю, что все это из-за изолированности на острове с Эли, или того, что я, наконец, переродилась. Открытие каждой моей новой способности, было словно распаковка подарков на Рождество. Всегда будет нечто такое, чего не ожидаешь.
Вроде того, как я оказалась связана с семьей вампиров — хранителей, на чье ДНК столетиями воздействовали колдовские травы и волшебство; у меня в голове не укладывалось увидеть Эли на солнце, посреди белого дня, притом, что он будет похож на всех прочих обычных людей. Ну, за минусом того, что он был невероятно красив. Если вы понимаете, о чем я, причем голливудская концепция вампиров совершенно не вяжется с реальностью. Я никогда не видела, чтобы Эли поднимался из гроба или носил черный плащ с красным подбоем. Моему вампирчику лишь требовалось как следует выспаться в течение дня для нормальной работоспособности. Его кожа не воспламенялась при свете солнца, и он мог есть обычную еду и даже мочиться… если перебрал с пивом. Странно.
Я не знала, какой остров по размерам, но мне удалось обежать его трижды, когда я, наконец, остановилась. Я зашла в воду, прибой плескался вокруг моих бедер, и я всмотрелась во мрак, навстречу ночи. Вдали виднелся серебряный лик луны, все было укутано в тень, за исключением белого бесцветного песка. Вспышка молнии (не уверена, что этому есть научное название, но Сет говорил, что она вырастает) последовала за грохочущим громом, и змеей расползлась по