– Ты уже уверена, что я соглашусь… – усмехнулся я.
– Конечно же уверена. Лире, которого я знаю, обязательно согласится. А если ты какой-то другой Лире, то тебе в любом случае дорога в пламя. Так что мы оба знаем, что ты согласен.
Богиня смерти сделала два шага и оказалась со мной почти вплотную. Так близко, что ее полумаска-череп практически касалась моего лица.
– Весь этот разговор был совсем не нужным, я могла просто отправить тебя, – прошептала богиня, приближая свои губы к моим. – Но мне хотелось все-таки с тобой поговорить. Просто поговорить.
Бескровные губы обожгли ледяным холодом, который принялся растекаться по всему моему лицу, – я, не в силах прервать поцелуй, да и не желая этого делать, закрыл глаза и провалился во тьму…
Когда я открыл глаза, тьмы вокруг не было. Не было богини, не было пламени, сжигающего души мертвых. Была просторная комната, залитая светом из большого окна, прикрытого полупрозрачными занавесками. Стены были покрашены в мягкий бежевый цвет, а пол выложен блестящей белой квадратной плиткой.
Я лежал на кровати, сделанной из гнутых труб, покрашенных в белый цвет. Кое-где краска стерлась, и в таких местах было видно, что трубы сделаны из металла. Слева от меня стоял маленький столик, на котором расположилась бутыль с… наверное, водой, если судить по ее прозрачности. Справа – металлическая тренога, к верхушке которой был подвешен тоже прозрачный плоский пакет с жидкостью внутри. От пакета тянулась длинная тонкая трубка, которая скрывалась под простыней, что накрывала меня. И вот уж в пакете вряд ли была вода.
Я попытался поднять руку, к которой тянулась трубка, – рука почти не слушалась. Ощущение, будто лежал на ней несколько часов, передавливая кровоток, и теперь она отнялась. С другой рукой дела обстояли чуть получше – я смог приподнять ее и худо-бедно двигать.
Ладно, эти ощущения на самом деле знакомы – не раз испытывал подобное, когда подолгу лежал в засадах в неудобных позах, поджидая цель. И я знаю, как с этим справляться.
Я принялся постепенно разминать мышцы, сначала сгибая и разгибая пальцы, потом, когда они начали слушаться, двигая кистями, и так постепенно переходя все выше и выше. Дойдя до локтей, я понял, что с ногами та же беда, и принялся приводить в порядок и их, проклиная предыдущего владельца тела, который умудрился запустить его до такого состояния, и заодно – богиню.
Ну богиня, ну удружила, заселила меня в тело какого-то инвалида… Вот уж действительно новая жизнь! Беспомощный как новорожденный младенец! Спасибо, моя богиня!
«Не за что! Я же говорила, что не знаю, какое тело тебе достанется!»
Голос в голове прозвучал так неожиданно, что я даже прервал свои упражнения по возвращению чувствительности.
Наверное, тело, в которое меня поселила богиня, принадлежало душевнобольному. Как иначе объяснить то, что в голове у меня чужой голос?
«Не прибедняйся, ты все уже понял! Ты же не думал, что я оставлю своего любимого человека без помощи?»
Так, значит, мне все же не показалось. Это действительно голос богини Трин, и она действительно поселилась у меня в голове. Только вот зачем? Чтобы снова давать мне задания и принимать смертельные подношения?
«О нет, мой дорогой, тут ты ошибаешься. Ошибаешься во всем, начиная от моего имени. В этом мире я известна как Анда – богиня времени. Забавно, не находишь? Ведь ничего, кроме времени, не приносит смерть в ста процентах случаев».
Нет, богиня, не забавно. Это логично и правдиво.
«Ты скучный! Лучше бы радовался новой жизни!»
Зато ты чересчур веселая для богини сме… Хм, да, ты же больше не богиня смерти.
«Умница, Лире, умница! Кстати, и ты больше не Лире, если уж на то пошло. Твое тело раньше принадлежало Сержу Колесникову, так что привыкай заранее к новому имени. Теперь все будут обращаться к тебе только так».
Меня и старое устраивает.
«Прости, но под старым именем тебя никто здесь не знает. Так что тебя просто не поймут. А тех, кого никто не понимает, в этом мире принято сажать в больницу для душевнобольных. Думаю, ты не хочешь там оказаться».
Никто не хочет там оказаться. Я понял тебя, богиня. Серж так Серж. Я привыкну. Я в свое время успел привыкнуть к паре десятков фальшивых имен и отвыкнуть от них – тоже.
За всеми этими разговорами с богиней или той, кто ею притворяется…
«Эй, я слышу не просто всё, а всё-всё!..»
Ладно, понял, принял, взял на заметку. Значит, за всеми этими разговорами с богиней я не переставал разминать конечности, и наконец они отозвались полной готовностью, как в старые добрые времена. Тонус мышц, крепость костей, текущая по сосудам кровь – я ощущал свое тело обновленным и помолодевшим. Очень сильно помолодевшим.
«Так оно и есть. В этом мире тебе всего восемнадцать лет против твоих личных сорока трех».
Надо же, четверть века минус… А я ведь уже и не помню, каким я был в свои восемнадцать лет!
«В свои восемнадцать лет ты был грязным оборванцем, который готов был вскрыть глотку любому за пару медяков».
Да, действительно. А кто я здесь?
«Не торопи события. Всему свое время. Ты опять пытаешься жить по-старому, сразу оценить всю ситуацию и выстроить дальнейший план действий. Будь проще, Ли… Серж. Просто живи. Познакомься с этим миром заново, открой его для себя. Начиная с себя самого».
Жить для себя самого… Что ж, это звучит довольно неплохо.
А познакомиться с самим собой – еще и логично.
Я поднял наконец начавшие слушаться руки и осмотрел их. Руки молодые и мускулистые – предыдущий хозяин моего тела явно не гнушался физической работы. На внутренней стороне левого предплечья, прямо вдоль вен, бугрился длинный узкий шрам, подозрительно напоминающий по форме стрелу с узким оперением и острым наконечником. Он тянулся от запястья почти до локтя – как вообще можно получить такую жуткую рану?
В правую руку была воткнута игла с прозрачной трубкой, что я видел ранее. Отклеив липкую ленту, я выдернул иглу из руки и отбросил ее прочь – не знаю, что там они вливали в мое тело, но я достаточно хорошо себя чувствую и без этого.
Едва я это сделал, как откуда-то издалека раздался приглушенный писк, и за стеной тут же заговорили два взволнованных голоса. Раздался грохот отодвигаемых по плитке стульев, одинаковый во всех мирах, и
